— Это отверстие мешает вам стать видимой?
— Оно производит магнетическое отвлечение, не более.
Маккай пожал плечами.
— Как много еще порок вы можете выдержать?
— Объясните «много».
— Вы снова покинули дорожку, — сказал Маккай.
— Правильно! Это уже достижение, Маккай.
— Как это может быть достижением?
— Собственное я покидает коммуникативную дорожку, и вы достигаете осведомленности в этом.
— Хорошо, это достижение. Где Абнетт?
— Контракт…
— … запрещает открывать ее местонахождение, — закончил Маккай. — Может быть, вы можете в таком случае, сказать мне, перемещается ли она с планеты на планету или находится на одной планете?
— Это помогает установить ее местонахождение?
— О, пятьдесят семь чертей, как я могу об этом знать?
— Вероятность меньше, чем пятьдесят семь элементов, — сказал Калебанец. — Абнетт занимает относительно статическое положение на специфической планете.
— Но мы не можем найти закономерность ее нападений на вас, и где они начинаются, — сказал Маккай.
— Вы не можете видеть соединительные ткани, — сказал Калебанец.
Быстрое вращение красной линии замигало и исчезло из гигантской чаши вверху. Внезапно оно сменило цвет на сияющий желтый, исчезло.
— Вы только что исчезли, — сказал Маккай.
— Не моя личность видима, — сказал Калебанец.
— Как это?
— Вы видите не личность собственного я.
— Это то, что я и сказал.
— Не сказал. Эта видимость вам не представляет мою личность. Вы идите видимый эффект.
— Так я вас не видел, да? Это просто некий эффект, который вы создали?
— Правильно.
— Я не думал, что это были вы. Вы, наверное, что-то другой формы. Я же действительно что-то замечаю: бывают моменты, когда вы лучше употребляете время глаголов, я даже замечал некоторые довольно правильные конструкции.
— Собственное я неправильного понимания доходит до меня, — сказал Калебанец.
— Да, хорошо… может быть, в конце концов, вам трудно дается язык.
Маккай встал, вытянулся, подвинулся поближе к открытому борту, намереваясь выглянуть. Когда он двинулся, мерцающая серебристая петля упала из воздуха, на то место, где он только что был. Он резко повернулся и успел увидеть, как она ускользнула через маленькую вортальную трубу двери для прыжка.
— Абнетт, это вы? — резко спросил он.
Ответа не последовало, дверь для прыжка захлопнулась и исчезла.
Охранники, следящие снаружи, бросились к борту. Один из них окликнул:
— С вами все в порядке, Маккай?
Маккай дал ему знаком понять, чтобы он замолчал, вынул из кармана чэйген, и взял его в ладонь.
— Фанни Мэ, — сказал он, — они пытаются поймать и убить меня, как они сделали с Фурунео?
— Наблюдай их сущность, — сказал Калебанец. — Фурунео не существует, намерения наблюдений неизвестны.
— Вы видели, что только что здесь произошло? — спросил Маккай.
— Собственное я сохраняет осведомленность об использовании глаза С, определенную деятельность лиц нанимателя. Деятельность прекращается.
Маккай потер шею левой рукой. Он размышлял, смог ли бы он использовать чэйген достаточно быстро, чтобы пресечь любые попытки, которые они могли предпринять прямо над его головой. Эта серебристая вещь, упавшая в комнату, была подозрительно похожа на петлю.
— Может быть они так поймали Фурунео? — спросил Маккай. — Они опускали петлю на его шею из двери для прыжка?
— Прерывность мешает личности собственного я, — сказал Калебанец.
Маккай пожал плечами и прекратил бесплодные попытки. Это был более или менее такой ответ, который они получали каждый раз, когда пытались спросить Калебанца о смерти Фурунео.
Странно, но Маккай заметил, что голоден. Он вытер пот со лба и с лица и чертыхнулся, выдыхая. У него не было действительной уверенности в том, что те слова, которые он сейчас услышал от Калебанца, представляли собой реальную коммуникацию. Даже если предположить в этих словах какую-то долю коммуникативности, как может он положиться на интерпретацию Калебанца или его честность? Когда эта чертова вещь говорила, то она излучала такое чувство искренности, что не верить ей было невозможно. Маккай потер подбородок, пытался ухватить ускользающую мысль. Странно. Он был здесь голодный, злой и напуганный. И некуда было убежать. Они должны были решить эту проблему. Он знал, что это не подлежит сомнению. Каким бы несовершенным ни было действительное общение с Калебанцем, предупреждением этого создания не стоило пренебрегать. Слишком много сенсов уже погибло или сошло с ума.
Он потряс головой, пытаясь избавиться от жужжащего, как муха, вызова Тапризиота.
Черт бы побрал этот надзор! Вызов, однако, не прерывался. Это был Сайнер, Лаклак, Директор Разобщения. Сайнер заметил эмоциональное расстройство Маккая, но вместо прерывания контакта включил его.
— Нет! — разъярился Маккай. Он чувствовал, как немеет все при впадении в сниггертранс. — Нет, Сайнер! Прервите!
— Но что-то случилось, Маккай?
— Прервите, идиот, или мне конец!
— Ну… хорошо, но вы чувствовали…
— Прервите!
Сайнер прервал контакт.
Снова почувствовав свое тело, Маккай почувствовал, как на нем затягивается петля, дыхание его прервалось. Его тянули в маленькую дверь для прыжка. Он слышал шум от открытого борта, там что-то кричали, но ответить не мог. Шея его горела огнем. Грудь болела. Мозг ослеплен паникой. Он заметил, что уронил чэйген в сниггертрансе. Он был беспомощен. Руки его тщетно цеплялись за петлю.
Что-то схватило его за ноги. Добавочный вес затянул петлю, но замедлил подъем.
Внезапно поднимающая сила уступила. Маккай упал, распластавшись и сцепившись с кем-то, кто схватил его за ноги.
Мгновенно произошло несколько событий. Охранники подняли его на ноги. Голоскан, удерживаемый Ривом, был поднят над его лицом к двери для прыжка, захлопнувшейся с электрическим разрядом. Сразу несколько рук освободили Маккая от петли.
Маккай вдохнул, закашлялся, еще раз сделал вдох. Он мог бы рухнуть, если бы ему не помогли окружившие его.
Постепенно он осознал, что в бичбол вошли пять других сенсов: два Рива, Лаклак, Пан Спечи и человек. Человек и один из Ривов приводили в чувство Маккая, убирая петлю и поддерживая его. Оператором голоскана был Рив, который был занят исследованием своего прибора. Другие осматривались вокруг с чэйгенами в руках. Наконец, трое сенсов заговорили все сразу.
— Все в порядке! — прохрипел Маккай, пресекая вопросы. Горло его болело, когда он говорил. Он выхватил кусок петли из конечностей Рива и рассмотрел его. Веревка была из серебристого материала, который Маккай не мог распознать. Он был перерезан чэйгеном.
