Тогда война?! Неизбежная, губительная… Со временем начинающая миллионами пожирать птенчиков, зверюшек, великолепные постройки, ковчеги всевозможных вероисповеданий?..
Эти ценности решил защищать попечитель?
Вновь оцепенение, томительный поиск истины, ожидание прозрения… Собственно истинные мотивы попечителя мне в тот момент тоже были безразличны. Мне самому предстояло сделать выбор — здесь, на этом затерянном в космосе уголке, на этой цветастой земле. На этой палубе. Осенней порой.
В океане…
По-видимому, в начале начал ковчег представлял собой нечто, сотворенное архонтами. Что это было — производственная база, своеобразный храм, скиния, а может, некое поддерживающее их жизнедеятельность сооружение, сказать трудно. С течением времени в жесточайших условиях свободного существования ослаб врожденный страх перед этим рукотворным космическим монстром. Благоговение смешалось с дерзостью, отсвет будущего, пусть даже в форме самого примитивного прагматизма, вскоре пал на хордов. После гражданской войны, устроенной ди на просторах Галактики, взращенных in vitro[4] робов бросили на произвол судьбы. Губошлепам пришлось выживать в суровых условиях Хорда, почти в обнимку с обезумевшим, то и дело меняющим блеск, готовым вот-вот взорваться Даурисом.
Когда рухнули иллюзии, касавшиеся веры во всемогущество небожителей, в незыблемость установленного архонтами миропорядка, кто-то первым осознал опасность, исходящую от безатмосферных далей и сплотил хордов. Кто именно, теперь нельзя сказать. Вероятно, кто-то из «столпов». Эти сведения сознательно стирались из обихода.
Потом пришел день, когда верхи додумались до идеи сооружения полновластного, непобедимого ковчега. С этой целью повели тщательный поиск и сбор всего, что осталось от хозяев. А что могло от них остаться, кроме оружия, ведь все остальное на планете было создано руками поселян. Прибавьте исступленный, в каком-то смысле героический труд — только единение и усердие могли дать надежду на спасение. Со временем ковчег обрел черты символа выживания сообщества. Но, будучи особями, лишенными сновидений, а значит, не способными оценить себя со стороны, не имевшими возможности породить и совершенствовать идеальные представления о мире и о самих себе, они вообразили ковчег чем-то вроде гигантской пушки, с чьей помощью можно будет отбиться от прежних богов. Хорды были уверены, что рано или поздно боги, их дети, внуки богов обязательно появятся в окрестностях Дауриса-Тавриса. Кстати, судя по рассказам Туути, что-то подобное, возможно, уже имело место в истории Хорда. Если так, то первая победа их окрылила, придала уверенности в правильности избранного пути.
Это был тот самый случай, когда нельзя избежать аналогий, тем более что я нутром ощущал — на этот раз подобный подход был вполне уместен. С помощью сравнений из земной истории можно было добыть зерно истины.
Прокричав лозунг, старики внезапно и одновременно бросились в объятия друг друга. Прижались щеками — вцепились с такой силой, что их маленькие личики образовали какое-то жуткое четырехглазое, двуносое и двуротое пятно. Так и замерли.
Я затаил дыхание. Какой обряд они исполнили? Что хотели сказать этим исступленным загадочным телодвижением? Не знаю, однако истина заключалась в том — я наверняка ощущал это, — что голыми руками их теперь не возьмешь. Набравшись опыта, поумнев в испытаниях, они готовы сотворить что-то непобедимое. Скоро губошлепы освоят способ одолевать серое лимбо и совершать межзвездные прыжки?
В следующее мгновение во мне сыграл инстинкт хранителя.
Ковчег как инструмент мести, как средство выживания, как источник и вдохновитель бездарной и примитивной «оборонной» философии должен быть разрушен — в этом спору нет. Здесь мне волей-неволей придется быть заодно с попечителем. Загвоздка в том, что для уничтожения монстра и исполнения обязательств перед Галактическим синклитом батяне-попечителю вовсе не требовался случайно попавший ему в руки слаборазвитый умишко с варварской планеты, какой является Земля. Койсу раз плюнуть уничтожить ковчег. Не говоря о «Сохраняющем мужество на страже» — боевом разведывательном фламатере 2-го класса, на котором попечитель доставил меня в систему двойной звезды Даурис-Таврис. Если даже я ошибался, все равно уничтожение сооружаемого губошлепа боевого планетоида не более чем техническая проблема.
Я по-прежнему, выпучив глаза, оставаясь без движения, взирал на внезапно прикипевших друг к другу стариков. Что же все-таки означает эта нелепейшая, свойственная более клоунам, чем почтенным старцам, поза?
Меня трясло от обрушившихся на меня догадок. Провидческий спазм вот-вот должен был закончиться истерическим хохотом. Искушение стало нестерпимо. Как раз в тот момент я спросил себя — а что, собственно, решит, физическое уничтожение ковчега? — и словно ушат холодной воды опрокинул себе на голову.
Да ничего!
Если уничтожать, так уж губошлепов! Всех разом, под корень. Вывод был хреновый, но логичный. Ведь эта раса являлся самым экзотическим артефактом, оставленным архонтами! По сравнению с ними все остальные технические штучки-дрючки — сущие пустяки!..
Я невольно отвел глаза в сторону. Я вспомнил Дуэрни, с томительной жаждой чуда взиравшую на морской простор. Она мечтала первой разглядеть приближавшуюся Фрези Грант. Она искренне верила в нее. Вспомнил драившего палубу Тоота — тот, заметив мои выпученные, остекленившиеся глаза, приветливо помахивал детской, несоразмерной ручонкой. Припомнил молоденького сварщика, тайком поглядывавшего на Дуэрни. Что можно было прочесть в его взглядах? Надежду, что живет в глазах любого молодого человека, взирающего на полюбившуюся ему девушку. В тот, оледенивший сердце, остановивший время миг я успел окинуть мысленным взором всех-всех губошлепов, путешествующих на «Калликусе».
Значит, всех под корень?..
Истина была ошеломляюща, не каждому хранителю по плечу.
Вероятно, губошлепы предусмотрели и такой вариант, и на этот случай где-нибудь в подземельях планеты созданы надежные убежища, в которых они смогут укрыть часть своей расы и приступить к строительству нового ковчега, взамен уничтоженного. Пусть этот сгусток злобы, оружия и жажды мести будет ущербен, маломощен, но он будет сотворен собственными руками и вновь получит статус святого. Когда пробьет час, хорды вновь попытаются выбраться на поверхность планеты, а затем и в безатмосферную даль. Обретя свободу, они, подобные муравьям или пчелам, тут же примутся за возведения улья или муравейника, воплощением которого и являлся ковчег. Это даже не условный рефлекс, заложенный в них архонтами. Это что-то на уровне инстинктивного умопомешательства.
