Мерфи нерешительно смотрел на Фурлоу.
— Вот здесь, в середине, похоже на лесной пожар, — произнес Мерфи. Он следил за движением губ Фурлоу.
— Вы когда-нибудь видели лесной пожар?
— Только место, где он был. Там здорово смердело мертвыми обгоревшими коровами. Сгорело ранчо в Суислоу.
Фурлоу черкнул в своем блокноте.
Мерфи злобно посмотрел на него, сглотнул и взял последнюю карточку. Взглянув на нее, он резко и глубоко вдохнул, как будто получил удар в живот.
Фурлоу внимательно наблюдал за ним.
Тень замешательства прошла по лицу Мерфи. Он заерзал на своем стуле и с беспокойством спросил:
— Эта карточка входит в обычный комплект?
— Да.
— Я не помню ее.
— О! А вы помните все остальные карточки?
— Вроде.
— Ну, а что с этой карточкой?
— Я думаю, что вы специально достали ее где-то.
— Нет. Это карточка из обычного набора.
Мерфи тяжело посмотрел на психолога и сказал:
— Я имел право убить ее, док. Давайте не будем об этом забывать. Я имел право. Муж должен защищать свой дом.
Фурлоу спокойно выжидал.
Мерфи дернул головой и уставился на карточку.
— Свалка, — выпалил он. — Это напоминает мне свалку.
Фурлоу по-прежнему молчал.
— Развалившиеся машины, старые паровые котлы или что-то в этом роде, — пробормотал Мерфи. Он отодвинул карточку в сторону и выпрямился на стуле, выжидающе глядя на психолога.
Фурлоу глубоко вздохнул, собрал карточки и листки с данными осмотров, сложил их в портфель, который стоял на полу, рядом со стулом. Потом медленно повернулся и посмотрел прямо в фокус репродьюсера.
Келексел явственно ощутил, как его взгляд встретился со взглядом Фурлоу.
— Скажите мне, Джо, — произнес Фурлоу, — что вы видите там.
Он указал рукой прямо на сидящих у пульта управления зрителей.
— Хм? Где?
— Здесь, — продолжал показывать Фурлоу.
Теперь Мерфи тоже смотрел в одном с ним направлении.
— Что-то вроде клубков дыма или пыли, — неуверенно сказал он. — Это помещение очень плохо убирают.
— Ну, а что вы видите в этой пыли или дыме? — настойчиво спросил Фурлоу. Он опустил руку.
Мерфи наклонил голову набок и прищурился.
— Ну, может быть, там много маленьких лиц… детских лиц, похожих на херувимов… или нет, на чертенят, которых изображают на картинках преисподней.
Фурлоу повернулся к заключенному.
— Чертенята из преисподней, — пробормотал он. — Очень подходящее название…
Фраффин отключил репродьюсер. Пространство сцены опустело.
Келексел на секунду прикрыл глаза и затем повернулся к Фраффину, который, к его удивлению, усмехнулся.
— Чертенята из преисподней, — повторил Фраффин. — О, это великолепно! Это действительно замечательно!
— Вы умышленно позволили иммунному наблюдать за нами и фиксировать наши действия, — сказал Келексел. — Не вижу в этом ничего замечательного!
— Что вы думаете о Мерфи? — поинтересовался Фраффин.
— Он выглядит таким же нормальным, как я сам.
Фраффин не смог сдержать приступа смеха. Он покачал головой, вытер глаза и произнес:
— Мерфи — мое собственное произведение, Келексел, Собственное произведение. Я особенно тщательно лепил его, причем с самого раннего детства. Не правда ли, он восхитителен, Чертенята из преисподней!
— Он гоже иммунный?
— Владыки Сохранности, нет!
Келексел изучающе посмотрел на Директора. Конечно, Фраффин уже разгадал его маскировку. Зачем же он выдает себя, демонстрируя иммунного Следователю, присланному Первородными? Но был ли это знахарь? Могут ли эти туземцы обладать какими-то таинственными силами, которые использует Фраффин?
— Я не понимаю мотивов ваших поступков, Фраффин, — сказал Келексел.
— Это заметно. — ответил Фраффин. — А как с Фурлоу? У вас совсем не возникает чувства вины, могда вы видите существо, у которого вы отняли его самку?
— Знахарь? Иммунный? Я не принимаю его в расчет. Отмять что-то у него? Это законное право Чема, брать с низших уровней то, что он пожелает.
— Но… Фурлоу почти мыслящий человек, вам не кажется?
— Чепуха!
— Нет, нет, Келексел. У него необычные способности. Ом великолепен. Разве вы не заметили, как тонко он провел беседу с Мерфи, разоблачая его сумасшествие?
— Как вы можете называть этого туземца сумасшедшим?
— Он сумасшедший, Келексел. Я сделал его таким.
— Я… я не верю.
— Терпение и учтивость, — сказал Фраффин. — Что вы ответите, если я скажу, что могу показать вам еще много чего о Фурлоу, но вы его при этом совсем не увидите?
Келексел выпрямился на стуле. Он предельно насторожился, словно все его предыдущие опасения вернулись, многократно усиленными. Фрагменты сцены, которую Фраффин только что показал ему, вертелись у него в голове, их смысл менялся и искажался. Сумасшедший? Вдруг он подумал о Рут. Она смотрела эту сцену, возможно и сейчас продолжает ее смотреть. Почему она захотела увидеть такой мучительный для нее сюжет? Он ведь должен причинять ей боль. Должен. Впервые на его памяти он почувствовал, что разделяет переживания другого существа. Он попытался прогнать это чувство. Ведь она всего лишь низко развитая туземка. Он поднял глаза и поймал взгляд Фраффина. Похоже было, что они поменялись местами с туземцами, которых только что наблюдали, Фраффин взял на себя роль Фурлоу, а он, Келексел, стал Мерфи.
"Какую силу получает он от этих туземцев? — спрашивал себя Келексел. — Может ли он читать мои мысли, предугадывать мои поступки? Но ведь я не сумасшедший… и не слишком эмоционален".
— Что за парадокс вы мне предлагаете? — спросил Келексел. Он был доволен, что его голос остается ровным и спокойным.
"Осторожно, осторожно, — думал Фраффин. — Он прочно сел на крючок, но не следует допускать, чтобы борьба с ним затягивалась".
— Забавная вещь, — сказал Фраффин. — Понаблюдайте. — Он указал на сцену репродьюсера; нажал на кнопки управления.
Келексел неохотно повернулся, взглянул на сцену — та же обшарпанная комната, открытое окно с красно-белыми занавесками, шипящий радиатор; Мерфи в том же положении сидел у ободранного стола. Та же живая картина, ничем не отличающаяся от виденной ими прежде, только позади Мерфи, спиной к наблюдателям, сидел другом туземец, на коленях у него лежала картонная папка с зажимами и несколько листов бумаги.
Телосложение нового участника сильно напоминало телосложение Мерфи — такая же угловатая коренастая фигура. Видимая со спины часть обвислой, багровой щеки позволяла сделать предположение о раздражительности субъекта. Затылок был аккуратно подстрижен.
