На столе перед Мерфи в беспорядке лежали разрисованные черно-белыми узорами карточки. Он постукивал пальцем по оборотной стороне одной из них.
По мере того, как Келексел изучал сцену, он заметил изменение в состоянии Мерфи. Тот был более спокойным, расслабленным, уверенным в себе.
Фраффин кашлянул и произнес:
— Туземец, делающий записи, — это другой знахарь, Вейли, коллега Фурлоу. Он только что закончил проведение того же самого теста. Наблюдайте за ним внимательно.
— Зачем? — спросил Келексел. Повторение одной и той же ситуации показалось ему подозрительным.
— Просто понаблюдайте, — сказал Фраффин.
Резким движением Мерфи перевернул карточку, по которой он постукивал, посмотрел на нее и отбросил в сторону.
Вейли повернулся, поднял голову, показав круглое лицо с пуговичными голубыми глазками, большим мясистым носом и узким ртом. Самодовольство проступало во всем его облике, он словно был источником света в погруженном в темноту окружающем мире. Однако, за этим самодовольством наблюдательный глаз мог заметить скрытую хитрость.
— Эта карточка, — сказал он раздраженным тоном. — Почему вы еще раз рассматривали ее?
— Я… просто хотел еще раз на нее взглянуть, — ответил Мерфи и опустил голову.
— Увидели что-нибудь новое?
— Только то, что я всегда на ней вижу — шкуру животного.
На лице Вейли появилось веселое выражение, он уставился на затылок Мерфи.
— Шкуру животного, вроде тех, каких вы добывали, когда были мальчишкой?
— Я тогда зарабатывал много денег, продавая шкуры. У меня всегда на деньги был наметанный глаз.
Вейли дернул головой вверх-вниз — видимо, воротник рубашки был ему слишком тесен.
— Хотите еще раз взглянуть на какие-нибудь другие карточки? — спросил он.
Мерфи облизнул губы кончиком языка.
— Думаю, нет.
— Интересно, — пробурчал Вейли.
Мерфи немного повернулся на стуле и, глядя на психиатра, произнес:
— Док, может, вы скажете мне кое-что?
— Что?
— Этот же тест проводил со мной один из ваших коллег, вы его знаете — Фурлоу. Что показали результаты?
Что-то неприятное и хищное появилось в выражении лица Вейли.
— Разве Фурлоу не говорил вам?
— Нет. Я считаю, вы более правильный парень и сможете лучше войти в мое положение.
Вейли посмотрел в свои бумаги, покачивая карандашом с отсутствующим видом. Затем он начал подчеркивать все "о" и "с" в напечатанной строке.
— Фурлоу не имеет медицинской степени.
— Да, но что все-таки показал тест?
Вейли закончил свою работу и, оценив результат, откинулся на спинку стула.
— Потребуется еще некоторое время для обработки данных, — сказал он. — Но я рискну предположить, что вы такой же нормальный, как любой другой.
— Это означает, что я в здравом уме? — спросил Мерфи, Он напряженно, затаив дыхание, смотрел на поверхность стола в ожидании ответа.
— Настолько же, насколько и я, — сказал Вейли.
Мерфи облегченно вздохнул. Он улыбнулся, обвел взглядом разбросанные карточки.
— Спасибо, док.
Сцена резко оборвалась.
Келексел тряхнул головой, взглянул через стол на Фраффина, рука которого лежала на выключателях репродьюсера. Директор усмехался.
— Видите, — сказал Фраффин. — Еще кто-то считает Мерфи нормальным, соглашается с вашим мнением.
— Вы говорили, что покажете мне Фурлоу.
— Я показал!
— Не понимаю.
— Вы заметили, как этот знахарь был вынужден заняться подчеркиванием букв в какой-то своей бумаге? Видели ли вы, чтобы Фурлоу занимался чем-то вроде этого?
— Нет, но…
— А вы заметили, какое удовольствие получает этот знахарь от испуга Мерфи?
— Но страх другого существа может время от времени доставлять удовольствие.
— И боль, и насилие? — спросил Фраффин.
— Конечно, если правильно ими управлять.
Фраффин продолжал, улыбаясь, смотреть на него.
"Мне тоже доставляет удовольствие их страх, — подумал Келзксел. — В этом состоит идея помешанного Директора? Неужели он пытается сравнить меня с этими… существами? Но ведь любому Чему нравятся подобные вещи".
— У этих туземцев существует довольно странное представление, — сказал Фраффин, — что любые действия, которые разрушают жизнь — ЛЮБУЮ жизнь, — это уже болезнь.
— Но все целиком зависит от того, какая форма жизни разрушается, — возразил Келексел. — Безусловно, даже эти ваши туземцы не станут колебаться перед тем, как уничтожить… червя.
Фраффин молча смотрел на него.
— Итак? — спросил Келексел.
Взгляд Директора оставался таким же пристальным.
Келексел почувствовал закипающую ярость. Он свирепо посмотрел на Фраффина.
— Это всего лишь понятие, — сказал тот, — его можно рассматривать как угодно. Понятия, идеалы — все тоже наши игрушки, не так ли?
— Безумная идея, — проворчал Келексел.
Он напомнил себе, что цель его пребывания здесь — устранить угрозу, исходящую от сумасшедшего Директора Корабля историй. И тот теперь открыл сущность своего преступления! В конце концов, он будет сурово осужден и отправлен в изгнание. Келексел глядел на Фраффина, смакуя наступающий момент разоблачения, чувствуя нарастающий праведный гнев и какое-то странное наслаждение при мысли о вечном всеобщем отчуждения, которому подвергнут преступника. Пусть Фраффин погрузится в безграничную темноту вечной скуки. Пусть этот сумасшедший узнает, что в действительности означает НАВЕЧНО!!
Все эти мысли в течение нескольких секунд промелькнули в голове Келексела. Раньше он никогда не размышлял о вечности с такой точки зрения. Навечно. "Что же это значит на самом деле?"
Он попробовал вообразить себя изолированным, оставленным наедине с самим собой в бесконечно текущем времени. Его разум содрогнулся, и он почувствовал приступ сострадания к Фраффину, представив себе вероятное будущее Директора.
— Теперь, — сказал Фраффин, — теперь момент наступил.
"Неужели он намеренно злит меня и добивается, чтобы я донес на него? — спросил себя Келексел. — Ко это невозможно!"
— Позвольте мне выполнить приятную миссию, — произнес Фраффин, — и сообщить вам, что у вас, очевидно, будет наследник.
Келексел сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, оглушенный услышанным. Он хотел заговорить, но не смог. Наконец, обрел голос и проскрежетал:
— Но как вы можете…
— О, не так, как это обычно делается, — сказал Фраффин. — Не будет никакого хирургического вмешательства, не будет отбора наиболее подходящего донора яичников из банка Первородных. Ничего элементарного а этом роде.
