Глава 6
— Извините, мне показалось, или это на самом деле так?
— О чем вы? — стараясь сделать вид, что не понимает о чем идет речь, спросила Сысоева.
— Мне кажется, что вы несколько странно отреагировали по поводу симптомов болезни.
— Это вам показалось.
— Понимаю, вам просто не хотелось бы отнести себя к числу заболевших. Но в этом нет ничего страшного, уверяю вас. Тем более, раз вы врач, вам должно быть самой интересно наблюдать, как протекает болезнь. Если суметь определить её источник и причину, легче будет найти методы лечения, если конечно это в наших силах. И потом, вы первые, кто заболел ею, сразу же по прибытии сюда. Возможно корни болезни на Земле, которую вы покинули, и мы просто не знаем, что на Земле распространилась какая-то эпидемия, которая каким-то образом проникла в наш мир и теперь стремительно распространяется.
Сысоева неожиданно рассмеялась, и произнесла:
— Ради Бога, успокойтесь. Мы вовсе ничем не больны, и с психикой у нас все в порядке. Просто,… — Елена Степановна никак не могла подобрать нужных слов, чтобы так ответить, чтобы с одной стороны, Арджи, ничего не заподозрил, а с другой дал возможность поговорить с больными.
— Сейчас на Земле только и говорят, что в голове у каждого, звучат голоса рекламных роликов, — неожиданно пришел ей на помощь Михаил, — вот мы и подумали о том, что столь дурацкая, на мой взгляд "эпидемия", как вы её назвали, докатилась даже к вам. Кстати, можно побеседовать с кем-нибудь из больных, вполне возможно, что это на самом деле так.
— Вряд ли, — скептически глядя то на Михаила, то на Сысоеву, ответил Арджи, — а что касается побеседовать, нет проблем. Правда, не все пойдут с вами на откровенный разговор.
— Почему?
— Слишком в тяжелом и подавленном состоянии находятся. Поэтому я говорю, что сомневаюсь относительно вашего предположения. Думаю, что это все гораздо серьезнее, чем кажется.
— Что же, Михаил прав, мне как врачу, было бы интересно с ними побеседовать. Возможно свежий взгляд, даст какие-то новые мысли по этому вопросу, как думаете?
— Согласен. Завтра непременно вас с кем-нибудь из больных познакомлю. А сейчас, если не возражаете, пойду. У меня много дел.
— Не смеем задерживать, и еще раз спасибо, что уделили нам внимание и столь подробно обо всем рассказали.
— Не стоит, всего хорошего.
Арджи вышел из дома, оставив Михаила и Елену Степановну одних.
— Что скажешь? — обратилась Елена Степановна к Михаилу.
— Новость так новость. Не понимаю, как инопланетяне смогли собрать души и переправить сюда, но, по-моему, это так. А ты как считаешь?
— Не знаю, тебе виднее. Ты с этим знаком не понаслышке.
— Да, это точно. Прямо так и хочется скорее с кем-нибудь из "больных" поговорить.
— Ничего, успеем, нам спешить особо некуда. Застряли мы тут надолго, если не навсегда.
Последние слова Елена Степановна произнесла так горестно, что Михаилу невольно передалось её настроение, и он вспомнил о доме.
— А у тебя кто-нибудь остался на Земле из родных?
— Конечно. Родители, двое детей.
— А детям сколько лет?
— Ивану двадцать, учится на втором курсе института, а Пашка еще школьник, ему четырнадцать.
— А у меня кроме Анны, никого. Не успели даже пожениться. Все раздумывал. Свободой дорожил. Встречались столько лет, а чувства проявил, когда совсем времени не осталось, — тихо произнес Михаил, и добавил, — не умеем мы вовремя сделать то, что надо, а потом ссылаемся на обстоятельства и ругаем себя непонятно за что. Время неумолимо бежит, не оставляя места остановиться, чтобы обернуться и посмотреть назад, призадуматься, осмыслить свою жизнь. Бежим сломя голову, оставляя все самое главное на потом. А где оно — потом. Нету его, пролетело мимо нас, и лишь в ситуации, подобно нашей, начинаешь понимать, что так многого не сделал в этой жизни. Не сказал любимому человеку самых важных и нужных слов, не…
— У, какой ты. Вот уж не думала.
— Какой? Обыкновенный, как все. А ты думала, я железный, воздвиг стену энергии, сразил наповал сотню америкашек, и греюсь в лучах собственной славы? Нет, ерунда все это. Самый обычный человек я. Прошляпил свое счастье.
— Да брось. Может оно и к лучшему. Меньше тосковать и она и ты будете.
— Нет. В этом я точно уверен, что тосковать буду до последних дней своих. Знаешь, мне бы Анну хоть одним глазком еще раз увидеть, хоть на несколько секунд, обменяться взглядом и тогда,…
— … и тогда еще больше тоской сердце наполнится.
— Может и так, но сейчас я только об этом мечтаю.
— Мечтать, это хорошо, а что еще остается делать. Если мечтать о том, чего мы с тобой не доели, не увидели, не посмотрели, так от этого действительно, чокнуться можно. А вот вспоминать о родных и близких, значит хранить в сердце память о них и верить, что у них все будет хорошо, а вообще-то, давай не будем о прошлой жизни. Тоску в сердце легко запустить, прогнать трудно. Давай жить тем, что сейчас с нами. Зимой делать нечего будет, вот тогда и всплакнуть можно. Согласен?
— Согласен.
— Интересно, а где Куди пропадает? Вот кому будет проще всего. Даже позавидовать можно.
— Это точно. Надо же, так ловко избежать смерти от удушья. Остаться в живых и не дать поймать себя на чужой планете, ускользнуть из-под носа соплеменников и спрятаться туда, где её никто и никогда не найдет.
— Это как знать. Мы ничего не знаем об инопланетянах, которые нас сюда отправили. Вдруг они, каким-то образом связаны с норфонианцами. Если так, то они разыщут её где угодно.
— Было бы не плохо.
— Это почему?
— Как почему. Значит, будет ясно, что отсюда есть выход. Лично я не собираюсь сидеть здесь всю оставшуюся жизнь. Надо думать, как отсюда выбраться.
— Что же, придумаешь, не забудь про меня.
— О чем речь, мы вроде как одной веревочкой связаны.
— Слушай, а я ведь так и поблагодарила тебя. Ты мне жизнь спас. Сам рисковал, а меня спас. Почему?
— Как почему. А ты разве забыла? Женщины и дети не должны погибнуть. Закон жанра, — и Михаил рассмеялся.
— Скажешь тоже, закон жанра. Нет, правда, спасибо тебе, — она мечтательно вздохнула, и добавила, — Ладно, поживем, увидим, что дальше делать.
— Вот именно, золотые слова.
В этот момент в комнату проник свет с улицы, и на пороге появилась Куди.
— Всем привет. Вижу, беседуете, про костер забыли.
Михаил и Елена Степановна взглянули на костер, который уже основательно прогорел, и тут же бросились к поленице за дровами.
— Оставь вас без присмотра и, пожалуйста. Еще немного, и костер потух бы. Одно слово, земляне.
— Это, в каком смысле? — спросил Михаил, подкладывая поленья в костер,
