– Нет никаких «нас», Эфраим. Мы просто друзья.
– Может, мне стоит с ней поговорить?
– Когда-нибудь тебе придется перестать обвинять себя во всем. Тут не только твоя вина, – девушка теребила пальцами страницу, то поворачивая ее, то загибая уголок.
– Разве нет?
– Нет. Хотя, по большей части, конечно. Ты облажался по полной программе, – ответила Джена.
– Ну мне уже лучше.
– Однако в конце ты поступил правильно и жалеешь о своих ошибках. Так что перестань терзать себя. Если ты сам не можешь себя простить, то как я должна это сделать?
Эфраим сунул руки в карманы и уставился на носки ботинок. Он начистил их перед выходом, но они уже успели стать пыльными и стертыми. Поиграл мелочью в кармане, чувствуя, как скучает по успокаивающему присутствию волшебного четвертака.
– Перестань вести себя так, словно я рассыплюсь, если ты неправильно на меня посмотришь, – велела Джена.
Он поднял глаза.
– Хорошо.
– Я все еще злюсь на тебя, но это пройдет. Нам вообще не стоило говорить об этом.
– Просто мне кажется, я должен что-то сделать. И теперь, когда у меня нет монетки, я чувствую… одно бессилие.
– Монетка не была ответом на все твои проблемы. Ты это знаешь. Она только делала все хуже.
Джена понизила голос, когда к ним подошел контролер.
– Билеты, пожалуйста, – он говорил так, словно работал карнавальным зазывалой на окружной ярмарке.
Джена сунула книгу под мышку и порылась в сумочке.
– Блин, – сказал Эфраим. – Я не успел купить его на станции.
Кондуктор провел пальцем по пачке желтых билетов.
– На поезде придется заплатить пять долларов сверху.
– Пять долларов? – переспросил Эфраим.
– Дополнительно. Вся сумма составит двенадцать долларов.
Джена вручила ему еще один билет.
– Можете взять этот за нас обоих, – сказала она.
– Спасибо, – сказал Эфраим.
– Очень щедро. Ты счастливчик, парень, – сказал контролер, пробил два отверстия в билете и вручил им оторванную картонку с обозначением зон и пожелал, уходя: – Счастливого четвертого июля.
Поезд прибыл на станцию Марбл-Хилл, и два места освободились. Эфраим и Джена быстро сели. Девушка отвернулась к окну, когда состав двинулся дальше.
– Я куплю обратный билет, – сказал Эфраим. Она кивнула с отсутствующим видом. С минуту они ехали молча, но потом она все равно повернулась к нему:
– Эфраим, ты не можешь исправить абсолютно все. Тебе придется смириться с тем, что ты отвечаешь только за собственные решения, – она заговорщически подалась к нему. Он заставил себя посмотреть ей в глаза, обрамленные удлиненными очками лимонно-зеленого цвета. – Но если ты действительно хочешь помочь, то, возможно, сможешь кое-что сделать.
– Что ты задумала?
Она сплела пальцы на коленях:
– Слушай. Думаю… я думаю, Нат обижает Шелли. Я видела синяк у нее на руке: она пыталась скрыть его косметикой.
– Она ведь играет в теннис, разве нет?
Натан не единожды таскал Эфраима на корт, чтобы посмотреть, как близняшки сражались друг с другом. Он даже убедил друга вступить вместе с ним в клуб в средней школе, пока их оттуда чуть ли не выбили. Эфраим знал, как сильно мог ударить мяч после мощной подачи.
– Тогда почему она пыталась его спрятать?
– Может, из гордости? Не знаю. Просто я бы не решил вот так, без всяких доказательств, что Шелли обижает ее парень.
– Ты же видел, как она ведет себя рядом с ним. Потакает каждому его слову, любой глупости. Иногда я опасаюсь, что она это делает из страха.
– Может, он ей просто сильно нравится.
– Если ты думаешь, что люди ведут себя так из-за симпатии, то ты совершенно безнадежен, – Джена вновь повернулась к окну. – Я знаю ее. Что-то не так. Я не доверяю ему. Знаю, он был твоим другом, но…
– Этот Натан не был моим другом, – сказал Эфраим. – Если он обижает Шелли… почему мы просто не спросим ее?
– Она все отрицает.
– А что думает Мэри?
– Она ненавидит Ната. Но тоже ничего такого не видела.
– Так что, по твоему мнению, могу сделать я?
– Парни ведь обсуждают девушек, так ведь? – спросила Джена.
– Думаю, так же, как девушки парней, – отозвался Эфраим. – Но сейчас Натан редко со мной разговаривает. А о Шелли тем более. Может, тебе стоит спросить одного из его футбольных верзил.
От одной мысли, что Натан теперь тусуется с Майклом Гупалом, Эфраиму стало не по себе. Он еще раз подумал о том, как же сильно все испортил.
– Ты знаешь его лучше, чем кто-либо. Как долго вы были друзьями?
– Десять лет. Но я все равно что дружил с другим человеком.
– И все же. Походи с ним, ну и заговори о Шелли. В конце концов, ты встречался с ее сестрой: сравните впечатления, ну или поговорите еще о чем-нибудь столь же отвратительном. Ты знаешь Ната достаточно хорошо, чтобы понять, когда он лжет?
Эфраим кивнул:
– Думаю, да.
Вот только он боялся вновь завязывать дружбу с Натаном. Тот настолько изменился, что один его вид заставлял Эфраима еще больше сожалеть о потерянном и усиливал чувство вины. Поэтому он не торопился.
– Что мы сделаем, если выясним, что он бьет ее? – спросил Эфраим.
Джена сердито взглянула на него:
– Я придумаю для начала, как их развести.
– А если он ее не обижает?
– Ты не понимаешь? Если они расстанутся, Мэри вернет сестру, ты вернешь старого друга, – она сморщила нос, – а я получу назад своих двух лучших друзей. И если ты поможешь, это убедит Мэри, что, в конце концов, ты не такой уж козел. Все в выигрыше.
– Такое впечатление, что тебе не нравятся их отношения по какой-то другой причине. Даже если мы сможем их развести, я не знаю, должны ли мы. Особенно если Шелли с ним хорошо.
Натану точно было хорошо с Шелли, в этом Эфраим мало сомневался, не хотел отнимать ее у друга, а потому надеялся, что Натан невиновен.
– Значит, ты не поможешь? – спросила Джена.
Эфраим ослабил галстук.
– Я проявляю осторожность, вот и все. Я пытаюсь не менять людей насильно – как тебе известно, это приносит одну беду. Но я попытаюсь. Поговорю с Натаном, а там посмотрим. Если у меня, конечно, будет возможность.
Джена снова повернулась к нему и улыбнулась:
– Спасибо, Эфраим. Я очень это ценю. Эй, после шоу зайди ко мне на марафон «Сумеречной зоны». Его каждый год устраивают по «Сай фаю»[4].
– А ты разве ее полностью не видела? – спросил Эфраим. Он еще с прошлого раза заметил целую полку дисков с сериалом в ее гостиной.
– Видела, но тут дело в другом. Я еще не видела их с тобой.
Больше Джена не напоминала Эфраиму об обещании, и он подумал, что это знак, и она, по крайней мере, доверяет ему. Конечно, сам он о деле не забыл – просто откладывал. Скоро прошла неделя, но с Натаном он так и не поговорил. А затем тот сам облегчил ему задачу и нашел Эфраима первым.
