— А вот и наш динозавр, — сказал Хоскинс. — Наша гордость и утеха — после Тимми.
— Динозавр? Вот это?
— Я же говорил вам, что он маленький. Вы бы хотели, чтобы он был гигантом, да, мисс Феллоуз?
— Наверное, — усмехнулась она — Это же естественно. Когда речь заходит о динозаврах, все сразу представляют себе нечто громадное. А этот совсем крошечный.
— Мы за таким и охотились, уверяю вас. Представьте, что получилось бы, если бы в стасис свалился, скажем, взрослый стегозавр и начал бы топотать по лаборатории. Впрочем, и в шести округах не набралось бы столько энергии, чтобы создать стасисное поле для этакой громадины. И технология перемещения значительных масс у нас недостаточно разработана, будь даже нужное количество энергии.
Мисс Феллоуз продолжала смотреть, чувствуя на спине холодок. Подумать только — живой динозавр! Фантастика!
Но до чего же крошечный — просто какая-то ощипанная птичка или редкая ящерица...
— Почему же он динозавр, если он такой маленький?
— Величина — не главный фактор, мисс Феллоуз. Динозавром животное делает строение скелета, тазовых костей в основном. У современных рептилий конечности растут вбок, вот так. Вспомните, как передвигается крокодил или ящерица. Они скорее переваливаются, чем шагают, верно? И нет таких крокодилов, которые ходили бы на задних лапах. А у динозавров строение таза такое же, как у птиц. Всем известно, что многие динозавры передвигались на двух ногах — как страусы, например, или длинноногие болотные птицы, — да и у нас ноги приделаны к туловищу тем же манером. Даже у четвероногих динозавров, которые держались поближе к земле, ноги растут из таза прямо, а не в стороны, как у ящерицы. Это совершенно другая эволюционная модель — линия ведет от динозавров сначала к птицам, а потом к млекопитающим. Но родоначальники-ящеры вымерли. Единственными пресмыкающимися, пережившими Великий Мор в конце мезозоя, стали те, с другим строением таза.
— Понятно. Значит, динозавры были и большие, и маленькие. Просто наше воображение пленяют как раз большие.
— Верно. На них-то все и таращат глаза в музеях. Но многие виды ростом не превышали нескольких футов. Например, вот этот.
— Теперь я понимаю, почему интерес к нему так быстро остыл. Он не пугает. Не внушает трепета.
— У широкой публики интерес, может, и остыл. Но уверяю вас, мисс Феллоуз, для ученых этот парень — просто находка. Его исследуют день и ночь напролет и уже сделали несколько интереснейших открытий. Удалось, например, установить, что кровь у него не полностью холодная. Это подтверждает одну из самых спорных гипотез относительно динозавров. Не в пример современным рептилиям, наш динозавр умеет поднять температуру своего тела выше температуры окружающей среды. Нельзя сказать, чтобы метод, который он использует для этого, был совершенным, но само наличие такой способности вместе со строением скелета подтверждает существование прямой эволюционной линии, ведущей к птицам и млекопитающим. Существо, на которое вы смотрите, — один из самых отдаленных наших предков, мисс Феллоуз.
— Если так, то не нарушили ли вы процесс эволюции, забрав динозавра из его эры? А вдруг он — ключевое звено в эволюционной цепи?
— Боюсь, что эволюция — не такое простое дело, — засмеялся Хоскинс. — Нет, мы не рискуем нарушить эволюционный процесс. То, что мы все еще здесь после того, как извлекли этого парня из прошлого за миллион лет до нас, достаточное тому доказательство.
— Да, пожалуй. Это самец или самка?
— Самец, к сожалению. Сразу после его появления мы начали искать другого динозавра того же вида — вдруг окажется самкой. Но поиск иголки в стогу сена по сравнению с этим детская игра.
— А зачем вам самка?
Хоскинс с усмешкой ответил:
— Появился бы неплохой шанс получить оплодотворенные яйца и вывести динозавров прямо в лаборатории.
— Да, конечно. — Мисс Феллоуз стало неловко за свой глупый вопрос.
— А теперь перейдем вот сюда. Это секция трилобитов. Знаете, кто такие трилобиты, мисс Феллоуз?
Она не ответила, продолжая смотреть на маленького динозавра, который с надрывающим душу упорством бегал по своей тюрьме, от стенки к стенке. Перед тем как повернуть, он неизменно натыкался на стену и отскакивал от нее. Он был слишком глуп, чтобы понять, почему это нельзя все время бежать вперед и вперед, в сырые болота и знойные леса его родины.
Мисс Феллоуз подумала о Тимми, прикованном к своим комнатушкам.
— Я спросил, мисс Феллоуз, — знаете ли вы, кто такие трилобиты?
— Что? Ах да. Нечто вроде ископаемых омаров, мне кажется.
— Ну, не совсем. Это действительно ракообразные ископаемые, но на омаров они совершенно не похожи. Как не похожи, впрочем, ни на кого из ныне живущих существ. Когда-то они были доминирующей формой жизни на Земле, венцом творения. Было это полмиллиарда лет назад. Тогда трилобиты кишели повсюду, миллионами ползали по дну всех океанов. А потом вымерли — и никто не знает почему. Они не оставили после себя преемников, не передали никому своего генетического наследия. Жили, плодились и размножались, а потом исчезли, словно и не бывало, оставив нам огромное количество окаменелых останков.
Мисс Феллоуз заглянула в аквариум к трилобитам и увидела шесть или семь медлительных серо-зеленых существ трех-четы-рех дюймов длиной, копошащихся в иле. Нечто подобное можно наблюдать на морском берегу во время отлива. Узкое овальное твердое туловище делилось на три продольные части: центральная приподнята, а по бокам две доли поменьше, утыканные мелкими шипами. Огромные темные глаза фасеточные, как у насекомых. Один из трилобитов выпустил с боков два ряда крохотных ножек и медленно-медленно пополз по дну аквариума.
Венец творенья. Доминирующая форма жизни своего времени.
Человек в белом халате подкатил к ним тележку с каким-то сложным, незнакомым прибором, дружески поздоровался с Хоскинсом и улыбнулся мисс Феллоуз.
— Это Том Дуэйн из Вашингтонского университета, — сказал Хоскинс. — Один из наших трилобитчиков, а вообще-то ядерный химик. Том, познакомьтесь — это дипломированная медсестра Эдит Феллоуз, превосходная женщина, которая присматривает за нашим новеньким крошкой-неандертальцем.
Дуэйн опять улыбнулся ей, теперь уже как знакомой.
— Большая честь познакомиться с вами, доктор Феллоуз. Вам досталась работа не из легких.
— Просто мисс Феллоуз, — сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком натянуто. — А что общего у химика-ядерщика с трилобитами, если не секрет?
— Я, собственно, занимаюсь не трилобитами как таковыми, а исследую химический состав воды, в которой их доставили.
