— Что ты со мной сделал? — простонала с пола жертва науки.
— Кешка, держись, я щас! — выкрикнул побледневший исследователь и выскочил из кабинета.
Что он еще придумал? Гадюку притащит? В далекой стране я видал такие опыты! Нашли суслика для вивисекции!
Но деваться было некуда. Ждал. Было больно, очень больно. Несчастная плоть никак не восстанавливалась. Больше того, волдыри почернели, сжались в уродливые струпья. Кто мог предположить, что простое рукопожатие так на меня подействует? Кстати, а когда мы здоровались в машине, все прошло нормально.
Топоча, в помещение ворвался Димка с трехлитровой банкой в руках. В банке шумно плескалась вода.
Минуту! Кто сказал вода? Может, кислота? Я помню эти угрозы! Правда, для кислоты больше подходит пластмассовая тара…
— Суй сюда руку! — приказал лаборант.
Ищи дурака! Я категорично замотал головой.
— Да вода там обычная, из-под крана! Суй, говорю!
Помогая себе левой рукой, я осторожно погрузил в жидкость обожженную кисть.
— Да ты побультыхай там, пошевели рукой! — командовал Димка. — Пусть эта зараза с тебя смоется.
Я устроил в банке водоворот. Стало немного легче.
— Какая зараза? Чем ты меня так?
— Аа… э… — сказал экспериментатор. — Это чеснок. Хотел проверить… доказать, что сказки врут.
Боль притупилась.
— Так ты себя чесноком намазал?
— Ага.
— Ну ты придурок. Проверил?
— Сам дурак, — Димка ничуть не обиделся. — Зато теперь знаю, как с такой нечистью бороться.
— Да? — я вытащил из банки руку, потряс ею, сбрасывая капли. — Это мы сейчас проверим.
И напрягся.
Мой мучитель слабо дернулся. Подошел ближе, опустил руку в воду, яростно зашевелил кистью. Через полминуты я решил, что чеснок более-менее смыт. Приказав Диме вынуть руку, осторожно ее потрогал. Щиплет немного — но потерпеть можно.
Склонившись над Диминой шеей, я сказал «ааам». Потом отпустил лаборанта.
Парень шарахнулся в сторону. Не сумев сохранить равновесие, повалился на бок. Часто-часто задышал.
— Доволен? — я подбадривающее улыбнулся. — Вот это — эксперимент. А ты, как маленький, с чесноком балуешься.
— Извини, Кеш, — хрипло произнес Дима. — Больше не повторится. Осознал.
Я заставил его подняться, потом освободил от моего влияния:
— Уверен?
— Все, хватит играться! — завопил лаборант. — Уверен! Давай так: я буду честно говорить, что собираюсь сделать — а ты будешь соглашаться.
— В разумных пределах, — предупредил я.
— Какой разговор?! — воскликнул Дима. — Заметано! Как рука?
— Чего? А-а, рука…
Я взглянул на ладонь. Струпья подсохли. На этом заживление остановилось.
— Хочешь провести опыт?
— На мне? — лаборант опасливо отступил на шаг.
— На мне.
Димкины глаза засветились азартом:
— Давай! А какой опыт?
— У вас еще кровь где-нибудь завалялась? Тащи упаковку. Выпью — и посмотрим, заживет ли что-нибудь?!
— Попробовать можно. Только не уверен, что мы кровь найдем.
— Думаю, найдем. Сергей Викторович наверняка что-то оставил на завтра: он еще не в курсе, что я могу долго обходиться без еды. Пока, во всяком случае, — добавил я мрачнее, чем хотелось.
Отыскали начальство. Дроботецкий нас выслушал, прошипел в Димкину сторону «Я же предупреждал!» и достал из холодильника еще один пакет.
— Руку положи на стол, чтобы мы ее видели! — потребовал младший научный сотрудник, он же Дима. Настырный парень — в любой ситуации гнет свое.
Меня его категоричный тон уже начал немного раздражать. Но — опыт есть опыт. Я подчинился. Потом надорвал упаковку. Приложился к ней губами.
Я пил, а они — не отрывая взгляда от моей руки — следили, как заживает кожа. Не до конца, правда — остались маленькие шрамы, но зрители остались под впечатлением. Я — тоже.
— Круто, — проронил Дима, всматриваясь в то место, где только что были волдыри.
— Потрясающе! — выдохнул Дроботецкий. — Практически мгновенная регенерация. Снять забыли. Вот дурачье!
— Чего снять? — не понял я.
— На камеру, — пояснил лаборант и подлил масла в огонь, поведав, как он брал у меня кровь.
Надо было видеть, как у Сергея Викторовича загорелись глаза.
— Значит, так. Сейчас отведешь Иннокентия в спортзал. Сам — мухой! — делаешь стандартный анализ крови. Потом отнесешь ее в химическую лабораторию: пусть определят формулу. Можешь сразу капельку выделить — им и этого хватит. Всё! Вперед!
— Угу, — кивнул Димка и побежал исполнять указания. На пороге вспомнил обо мне. Вернулся. Потянул за локоть, приплясывая от нетерпения.
Бросив меня у входа в спортзал, лаборант умчался дальше. Будет заниматься более важными делами, чем жертву науки развлекать. Эх, не заботятся…
Помещение спортзала было небольшим — где-то 6 х 8 метров. В иных домах комнаты крупнее. В наличии: гимнастическая стенка, пара мячей в углу рядом с баскетбольной сеткой, у дальней стены — штанга и несколько гирь, на полу — три обшарпанных матраса.
Изображать обезьяну мне пока не хотелось. Штанга? Разве что одной рукой попробовать… Ладно, это мы на потом оставим. Стоит вооружиться баскетбольным мячом. В баскетболе важнее всего точность, а раз так, то и экзамен себе устроить интересно.
Я и устроил. Кто как, а я разминку предпочитаю вести в рваном ритме; перебегая туда-сюда, бросать мяч с разных мест. Если при этом еще и вертеться, аки волчок, создается впечатление, что действительно играешь.
Одна только нестыковка: раньше я не попадал в кольцо из поворота. Сейчас — без проблем. Мозжечок перестроился?
Несмотря на мои попытки вымотаться, тело оставалось бодрым; дыхание — легким и спокойным. Даже мозг работал с опережением: просчитывая силу и траекторию броска, едва мяч отрывался от пола. Собственно, просчитывал он и раньше. Но такого количества удачных бросков не было.
Нет, так не интересно.
Я переключился на разнообразные обманные приемы, которые демонстрируют профессиональные баскетболисты. Уж это действительно трудновато.
Ничего сложного. Мяч летал, словно сам собой.
В этот момент и вошел Дима.
— Сыграем? — небрежно предложил я, держа крутящийся мяч на вытянутом вверх указательном пальце.
— Давай! — неизвестно чему обрадовался химик. — Могу дать фору: десять очков устроит? Не, лучше двадцать. Согласен?
— Неа, — протянул я. — Играть будем честно.
— Как хочешь, — Дима пожал плечами. — Но учти: я сильнее играю.
— Значит, у меня будет достойный противник, — невозмутимо парировал я. — Мяч — твой. Я — в защите.
