— Малыш! Ты чудо, ты просто родился с золотым долларом в зубах!
— Традиционно и торжественно воскликнул, Мак.
— Я уже и не надеялся, дождаться тебя, думал, помру от холода! А что это у тебя за сверток, откуда так вкусно пахнет, неужели нашел выход?
Я ему все подробно рассказал, и про написанное письмо тоже, а когда, я сообщил о том, что ни словом не выдал наши находки, на что он, заметил.
— Я же говорю, у тебя слишком много ума, пора и поделиться! Ты просто молодец. Ты ценнее, чем та рыжая железка, что мы нашли!
— И засмеялся, первый раз за последние сутки. Ну и я, конечно тоже примкнул, так приятно, вместе посмеяться. (На сытый желудок!).
Особо долго не разговаривая, Я протянул ему сверток, который он не стал долго рассматривать и принялся жадно поглощать, кусок за куском, аппетитно причмокивая. Я молчал, было понятно, что в этот момент, вступает в силу, пословица, — Молчание — золото. Насытившись, он блаженно улыбался и молчал, а когда видимо, стало легче, произнес.
— Из тебя, кажется, может получиться, отличный парень, ну просто настоящий ковбой! Я лично сам могу помочь тебе в этом не легком деле стать настоящим! Все задатки у тебя есть, вот взять для примера, твою силу воли, невзирая на трудности и лишения, ты прошел испытания, на полный барабан патронов в Кольте! Пока конечно не без моей помощи, но у тебя все еще впереди. Как же все-таки хорошо, когда желудок сыт! Спасибо, ты спас меня, это факт! Однако пора подумать, что делать дальше, есть такой Русский писатель, Чернышевский, по моему, так он написал роман, которая так и называется, — Что делать?
Ну, чтож, предложение действительно деловое, тем более время, обеденное. Все трое двинулись в университетскую столовую, в те самые, так от нас далекие времена, времена социализма, надо отдать должное существующему тогда строю, забота о работниках науки, а особенно о авангардной ее части, была среди многих и немалых забот государства, не последняя. Во всех учреждениях всей страны, как обязательный атрибут, были так называемые пункты общественного питания, по простому «столовые».
На крупных предприятиях, как правило, была главенствующая структура, называлась она, довольно комично — «фабрика-кухня» и обязательно под номером, согласно количеству таких учреждений общественного питания на большом производстве и в городе. Им, подчинялись все столовые предприятий или районов города. Несмотря на скудность выбора блюд, и вообщем удовлетворительном вкусовом качестве, можно было сносно пообедать, конечно, не сравнить с ресторанным сервисом, но зато обед, в пределах одного рубля, очень, даже можно было поглатить! Не всегда, правда, с аппетитом. Но на эти мелочи, народ внимания не обращал.
Опустившись на два этажа, прошли по коридору. По мере приближения к заветному входу, запахи еды усиливались, в те времена, можно было с закрытыми глазами найти в любом учреждении, пункт общественного питания, конечно, для многих людей прием пищи священное действо, но в нашей любимой стране советов, где чувство коллективизма прививали с детства и оно так, и оставалось с нами, всегда, во всем и везде! Столовая не исключение (в народе, любовно «столовка») чувство локтя было во всем, тогда, когда вы стояли за свободным подносом, тогда, когда вы ожидали возможности выбора, непосредственно перед выставленными блюдами или называли его громко и членораздельно, что бы вас правильно поняли. (шум в столовой был довольно таки значительным).
Об очереди можно рассказать отдельно, мы русские люди, не то, что американцы какие ни будь, мы, всегда прижимаемся друг к другу, и это не напрасно, не дай бог, кто подумает, что место свободно и тут же воспользуется возможностью влезть без очереди! Дудки, у нас этот номер не пройдет! Мышь не проскочит, на том стоим, и стоять бум! Пройдя процедуру, (моцион) и получив все блюда, намеченные, и не очень, мы прошли в зал, усевшись за свободный столик, перевели дыхание. Трапеза прошла, практически в молчании, только пару ничего незначащих фраз, не более, да и душно было в зале, появилось желание, причем у всех одновременно, покинуть негостеприимное помещение, причем, как можно скорейшим образом! Что было и исполнено с поразительной синхронностью и быстротой.
Вернувшись в лабораторию, мы разошлись по рабочим местам. А.С. занялся составлением программы исследований, разложил список поставленных задачи в виде папок, лазами ставя их на полки. Согласно важности и первоочередности, полки конечно умозрительные, а папки реальные настоящие. На них, он аккуратным подчерком, проставил порядковые номера и вывел на каждой, — для служебного пользования, секретно, выносить за пределы лаборатории, запрещается! В этот момент, по громкой связи, знакомый голос секретаря, пригласил все сотрудников, в приемную Астахова.
Подчиняясь, раз и навсегда заведенным правилам внутреннего распорядка, А.С., быстро, но без суеты собрался и прошел в приемную. Андрей уже был там, А.С. подсел к нему с правой стороны, потому-то с левой стороны, как бы случайно оказалась Катерина! А.С. подумалось.
— Как же все-таки она чертовски красива! Как бы ни влюбиться!
Пришлось внутренне приструнить, самого себя!
— Ты же старый для нее, только этого тебе, и не хватало!
И очень быстро, прогнал эти коварные соблазны, настраиваясь на деловую волну. Профессор окинул всех, своим фирменным взглядом, остановил взгляд на мгновение на каждом в отдельности, присутствующие поняли, стряслось, что-то непредвиденное или несъедобоваримое, все напряглись в ожидании!
— Товарищи, пришла неприятная весть из Дубны! На ускорителе произошла авария! Сейчас там работает комиссия, состоящая из представителей комитета государственной безопасности, и представителей отдела по науке, центрального комитета КПСС, приступили к расследованию причин аварии. К нам тоже придут люди из КГБ, прошу быть предельно собранными и внимательными, на вопросы отвечать, четко, по-деловому, без эмоций. Если к вам подойдут, минуя меня, по возможности, вежливо направляйте их, сначала ко мне. Завтра утром, я, и еще несколько наших сотрудников, список уточняется, отбудут на ускоритель в Дубну. Вместо меня остается мой зам, вы его, все знаете, Замятин Алексей Георгиевич, надеюсь, он в представлении, не нуждается. Все свободны, кроме А.С. И его команды.
Оставшись наедине со своими верными соратниками, профессор объяснил, насколько не простая сложилась ситуация, теперь все сроки научных исследований летят в трын-тарары!
