- Мы делаем антитела и другие препараты, которые выполняют свою функцию, лишь попав в организм, обладающий заданным набором генов.
Поняв, что она имеет в виду, я прихожу в восторг и восклицаю:
- Это же идеальное точечное оружие. Убивает лишь конкретного человека, а окружающим не угрожает. Клем укоризненно морщится:
- У тебя всегда были садистские наклонности.
Мы обсуждаем нюансы этой технологии. Клементина переписывает для меня набор программ для синтеза таких препаратов. Теперь я смогу "варить" молекулы точечного действия даже в своей переносной лаборатории.
Между делом я продолжаю рассказывать об ощущениях, связанных с омоложением, и, кстати, жалуюсь:
- Боюсь заводить новых детей. Я ведь столько органов себе добавил, что уже стал не совсем человеком. Мало ли какие монстры от меня родятся.
Она смеется и язвительно сообщает:
- Твоя геноинженерная безграмотность избавила многих женщин от роковой ошибки. А на будущее запомни, что имплантанты автономны от твоего генома. Когда-то пытались выращивать дополнительные органы, изменяя хромосомы, но получались монстры. Потом появилась технология сепаратного внедрения, исключающая влияние чужеродного объекта на генофонд носителя. Одновременно решалась проблема имунного отторжения.
Это успокаивает. Все-таки я не профессиональный биохимик и страдаю некоторыми обывательскими страхами. Побаиваюсь трансгенных овощей, клонированных частей тела, выращенных в колбе. И даже боюсь отдаленных последствий омоложения.
Тем не менее сейчас мысли об этом отходят на задний план. Как бы невзначай беру Клем за руку и вежливо намекаю:
- Может, мне остаться? Вспомним доброе старое время...
- У меня есть друг, - многозначительно говорит она. - Очень близкий друг.
- Но сейчас-то его нет.
- Он придет завтра вечером.
- К тому времени я успею уйти.
- Ты по-прежнему развратен, - осуждающе произносит она.
Да, годы основательно изменили Клементину. Когда-то, в позапрошлой жизни, меня бесила ее склонность к полной свободе во всем. Включая интим. А сейчас, гляди-ка, скромницей стала. Что ни говори, а старость - страшная штука. По себе знаю.
Сверхскоростной поезд внутриконтинентального метро доставил меня в Берлин за час. Из-за разницы временных поясов здесь еще ранний вечер, и на перроне пришлось проталкиваться через плотную, толпу пассажиров. Со станции "Берлин" поднимаюсь эскалатором на городскую подземку, после короткого отрезка по кольцевой линии пересаживаюсь на радиальную и вскоре выхожу на станции "Тиргартен". Отсюда за десять минут добираюсь пешочком на улицу Принца Альбрехта, где располагается Европейская штаб-квартира Тай-по.
От метро меня пасут не меньше трех оперативников. Нелишняя предосторожность - всегда полезно проверить, нет ли за мной хвоста. Посторонним вовсе не обязательно знать, куда я направляюсь.
В сквере на углу проспекта Эрнста Вольвебера в кармане зачирикал еле слышный сигнал вызова. Я достаю блокнот, не включая изображения, и слышу голос Джузеппе:
- Можешь заходить. Все чисто. Он встречает меня в вестибюле, и мы, поднявшись на 29-й этаж, запираемся в кабинете подполковника.
- Какие новости? - хмуро спрашивает Накамура.
- Ты был прав, - сообщаю я, сделав серьезное лицо. - Кровавого Паука действительно застрелили из "Анаконды". И еще в особняке произошел очень характерный взрыв - такое случается, если кто-то выкладывает ЧД-капилляр на поверхность планеты. Сам понимаешь: изгибы пространства, гравитационная подушка...
Джузеппе, укоризненно покачав головой, бурчит:
- Скоро сто лет стукнет, а все шутишь.
- А что мне остается делать? - парирую я. - Охота на меня, если ты в курсе, продолжается.
- Надеюсь, ты вооружен?
- И тем не менее мне это не нравится! - После короткой паузы осведомляюсь: - У тебя есть новые сведения о нападавших?
- Кое-что... - Он задумчиво разглядывает сувенирный хрустальный глобус. Обрати внимание, все три раза на тебя покушались по-разному. На Лютеции просто следили. В тоннеле вроде бы хотели взять в плен. А на Венере и Сапфире пытались убить. Совершенно разный почерк.
- Полагаешь, эти случаи не связаны9
- Скорее всего. Хотя точнее сказать трудно.
Подполковник прокручивает избранные места из записи допросов братьев Бекзаде. Оказывается, оба "лица без гражданства" - члены "освободительной армии", состоящей из эмигрантов с нескольких планет, в том числе и имперских. Братья припомнили граждан Монтеплато, Атланта, Зиянды, Авалона и Гиркана, а также Сапфира и Латины.
В прошлом году напавшие на меня придурки провели почти четыре месяца в тренировочном лагере на какой-то планете красного солнца. Названия не знают. Там они прошли усиленный курс боевой подготовки вместе с несколькими тысячами других бездельников Командиры уверяли, что в скором времени армия будет брошена в бой, чтобы свергнуть диктаторские режимы и вернуть свободу родным мирам этого сброда.
- И что же, нашей разведке не было ничего известно об этом заговоре? - Я поражен.
Джузеппе неопределенно пожимает плечами.
- Я передал ориентировку по инстанции, - говорит он. - Из аппарата Третьего Консула ответили, что мои сведения дополняют имеющуюся информацию.
- Наше дело маленькое. - Я развожу руками. - Примем к сведению, что где-то кучкуется отребье, которое намерено реставрировать террористические режимы на различных мирах. Наверняка за ними стоит сильный спонсор, то есть либо какие-нибудь олигархические корпорации, либо Малая Галактика.
Подполковник наклоняет голову, соглашаясь с моим выводом, и добавляет:
- Самое интересное, что перед наемниками в том лагере выступали с воодушевляющими речами знакомые персонажи. Конкретнее - покойный Хазрет Бисмал, бывший адмирал Фурушита, сапфирский генерал Краун и твой приятель Альфонс Зумруд
- Фурушита жив?! - вырывается у меня. Джузеппе снова кивает и негромко произносит:
- Увы. Мы узнали об этом буквально в конце прошлого года. Но так и не смогли выяснить, где он скрывается.
Неприятная новость. Яньху Фурушита, вице-адмирал, бывший командир эскадры, уроженец Авалона, один из самых талантливых флотоводцев Империи, оказался предателем. В феврале 2307 года он поднял мятеж против правительства Единых Миров, захватив внезапным десантом Авалон и Брахму. Его поддержали только флотилия легких кораблей и несколько армейских частей, к которым присоединилось какое-то количество уголовников и политических маргиналов. Тем не менее Фурушита продержался почти год, виртуозно обороняясь от немалой части имперского флота.
