Продолжаю ухмыляться, пока лифт везет на восемнадцатый этаж. Есть еще порох...
Дверь открывает Клементина, моя бывшая жена. В начале века у нас был бурный роман, хотя науку я бросил ради другой женщины. Айседора была планетологом и объявила конкурс - ей нужен был напарник, хорошо знающий черные дыры. Предполагалось, что два члена экипажа должны стать любовниками, и это меня тоже устраивало. Вскоре я сам превратился в ЧД-пилота вполне пристойного класса и за год поменял трех напарниц. А потом появилась астробиолог Клементина Кабрал, и наш дуэт проработал среди звезд больше двух лет.
Ах, эта романтическая эпоха двухместных космолетов! То есть жилые кабины были рассчитаны на четверых, но два места всегда оставались в резерве - на случай, если придется эвакуировать и принять на борт другой экипаж. Мы чертили свои трассы до 2309 года, пока не родился Гай-Юлий.
Сколько-то лет мы прожили на Венере, я преподавал в университете, и жизнь как будто наладилась, в двенадцатом году к счастливому семейству прибавилась Миранда. Потом оказалось, что я слишком стар и больше не способен удовлетворить молодую женщину в расцвете сил. Клем с детьми уехала к родителям на Землю, а всеми брошенный неудачник Агасфер Кассетов поработал немного научным консультантом в дыролазном концерне "Black Global", после чего вдруг оказался дряхлым пенсионером на родном Монтеплато...
За эти годы Клементина заметно постарела, набрала лишний вес. Что и говорить, сорок восемь - неприятный возраст, особенно для красивой женщины. Мы разошлись, когда мне было сорок девять, а ей - тридцать три. Сейчас, наоборот, я на полтора десятка лет младше бывшей супруги.
За чаем Клем интересуется, как протекает омоложение. Она возвращается к этой теме всякий раз, когда мы встречаемся, и мне всякий раз становится жалко эту все еще красивую женщину, которую я безумно любил двадцать лет назад и которая теперь стремительно стареет. Говорю уклончиво:
- Были неприятные ощущения, но при некоторой дозе мазохизма от них можно получить удовольствие. А вообще результат стоит мелких неудобств. Года через три после процедуры получаешь немыслимое удовольствие, заметив, что кожа становится гладкой, мышцы избавляются от дряблости... - Я подмигиваю. - Ну и прочие функции постепенно возвращаются
Клем хочет выяснить еще что-то, но тут начинается трансляция новостей, и я немедленно забываю обо всем. Это еще одна из моих бесчисленных маний постоянно нуждаюсь в свежей информации. К психиатру даже не обращаюсь: догадываюсь, что это неизлечимо.
К сожалению, новости сегодня неинтересные:
- Несколько высокопоставленных чиновников с Венеры приговорены к длительному заключению по обвинению в злоупотреблении служебным положением.
- В Астрофедерации продолжаются боевые действия против повстанцев на континенте Боливари планеты Антика.
- Совет Девятнадцати направил в Сенат закон о монополиях, согласно которому монополией считается компания, контролирующая 60 процентов рынка.
Потом судьба все же решает улыбнуться мне, и начинается интервью. Сегодня в студии Виктор Мардук - Третий Консул, ответственный за силовые структуры. Железный человек. Даже жестокий. Мы встречались в 2292 году, когда моя рота охраняла мирную конференцию, на которой Цвай подписали капитуляцию. У меня осталось впечатление, что разговариваешь с тяжелым крейсером, который намерен и, главное, способен любой ценой пробиться к поставленной цели.
Сегодня Третий - сама любезность. Отвечая на вопросы, успевает между делом флиртовать с очаровательной ведущей - "Вестей Галактики".
- Ваше превосходительство, многие зрители спрашивают нас о событиях сорокалетней давности.
- Мятеж против сепаратистов на Монтеплато?
Ведущая ошеломлена столь молниеносной реакцией, а по лицу Консула скользит тонкая усмешка. Эта маленькая слабость присуща всем обладателям высокого интеллекта - мы любим изредка демонстрировать свое превосходство над мелкими недоумками.
Подавив смущение, телевизионная красавица продолжает:
-... Все такие режимы начинали и кончали одинаково. Их поддерживали огромные толпы соплеменников и сопланетников, но тем не менее проходил год-другой - и власть сепаратистов рушилась на всех мирах даже без интервенции земной армии.
- Тут нет загадки, - говорит Мардук. - Сепаратисты выдвигали лозунги, которые казались привлекательными, но на самом деле были глупы и бесперспективны. Лидеры мятежников обманывали сопланетников обещаниями, будто знают секрет, как добиться процветания, не прикладывая усилий. Первые же попытки реализовать такие идеи приводили к разрухе и обнищанию. Естественно, толпа, еще вчера возносившая до небес мудрых вождей, немедленно отворачивалась от политических банкротов, после чего наши десантники занимали мятежные миры, почти не встречая сопротивления.
- Но ведь были большие сражения. Например, на Зиянде и Монтеплато.
Третий Консул пренебрежительно морщится:
- Это, скорее, исключения. На Монтеплато был огромный гарнизон, в том числе личная гвардия Упыря - шесть тысяч фанатиков, сплоченных родоплеменными узами. И тем не менее четыре сотни повстанцев под командованием генерала Фаттаха, нынешнего Проконсула...
Да, это был красивый эпизод в истории моей малой родины. Четыреста семь бойцов с легким оружием разгромили элитную бригаду карателей, захватив президентский дворец, космодром и телецентр. В живых остались только сам Фаттах и тридцать восемь его повстанцев, каждому из которых досталась рубиновая медаль Героя Вселенной. Их так и называют - Три Чертовы Дюжины.
А ведь в самом деле, через неделю - сороковая годовщина этого сражения!
Клем понимает, о чем я думаю. Спрашивает сочувственно:
- Вспоминаешь эпоху штурмов и подвигов?
Отрицательно качаю головой. Мне вовсе не хочется вспоминать времена, когда смерть дышала в ухо. Слишком уж привык я к безопасности и спокойствию. Хотя какие там безопасность и спокойствие при моей дурной профессии... Интересуюсь в свою очередь:
- Чем занимаешься?
Оживившись, она начинает рассказывать о делах своего института. Они разрабатывают какие-то медикаменты индивидуального действия. Из-за обилия специальных терминов я не сразу соображаю, о чем речь, и Клем объясняет на человеческом языке:
- Мы делаем антитела и другие препараты, которые выполняют свою функцию, лишь попав в организм, обладающий заданным набором генов.
Поняв, что она имеет в виду, я прихожу в восторг и восклицаю:
- Это же идеальное точечное оружие. Убивает лишь конкретного человека, а окружающим не угрожает. Клем укоризненно морщится:
