***
– Чёрта с два они не заметили, – крикнула раздосадовано Аннушка, когда, вылетев на очередной холм, они увидели идущую навстречу колонну.
Пылят квадратные внедорожники, катится впереди восьмиколёсный угловатый броневик. На его крыше стоит круглоголовый флаер.
– Вы им нужны живыми, – решительно заявила курьерша, – стрелять они будут только в крайнем случае. Но на всякий случай пригнитесь. Пристёгнуты? Хорошо, держитесь крепче, сейчас немного потрясёт.
Аннушка вдавила педаль в пол, машина ускорилась, как будто ей дали пинка, и помчалась вниз с холма навстречу колонне.
– Ага! Сейчас посмотрим, у кого тут яйца! – самозабвенно орала курьерша, вцепившись в руль. – Сворачивайте, придурки!
Придурки не сворачивали. Выдвинувшийся вперёд броневик явно не боялся столкновения с легковой машиной.
– А если так? – водительница протянула руку к панели, откинула защитную крышку и вдавила кнопку.
– Ды-ды-ды-ды-дых! – прокашлял над кабиной пулемёт.
Броневик не впечатлился, но пилот в стеклянной кабине флаера явно занервничал. Пропеллеры завращались.
– Ды-ды-ды-ды-дых! Ды-дых! Дых!
– Да твою железную маму! – завопила Аннушка. – Заклинило! Песка наелся!
Острый железный нос броневика стремительно приближался. Флаер успел отцепиться и теперь набирал высоту, не уверенный в свой неуязвимости. Василиса уже окончательно решила, что Аннушка впала в безумие берсерка и сейчас размажет их о броню, когда та тормознула и резко крутнула руль. Машина пошла юзом, завизжала резина, водительница переключила передачу вниз и снова выжала газ.
– Держитесь!
Автомобиль перепрыгнул кювет и, подлетая на кочках под лязг подвесок, помчался параллельно дороге. Колонна спешно тормозила, но, когда Аннушка лихим маневром вернула машину на асфальт, внедорожники только начали разворачиваться.
– Что, съели! Да я таких как вы на кардане вертела! – бурно веселилась курьерша.
Но тут по машине как будто застучали брошенные камни. Василиса уже слышала этот звук – их обстреливали.
– Да что вы творите… Ох, чёрт, чёрт, сволочи! Оу…
Аннушка врезала по тормозам, дети повисли на одном на двоих ремне безопасности, мир моргнул, вокруг соткался туманный шар Дороги.
– Зацепили, твари, – сказала она озабоченно.
Голос звучит глухо, то ли из-за того, что они в межпространстве, то ли из-за того, что ей больно.
– И с мотором что-то нехорошо, тяга падает. Встряли мы, детишки. Сейчас попробую один финт ушами, но… Приготовьтесь!
– К чему? – спросила Василиса, но курьерша уже решительно свернула.
Мир моргнул, стало темно, завизжали тормоза, машину крутнуло, раздался удар и скрежет железа, потом ещё один – и встали.
– Вот гадство, – сказала с чувством Аннушка, – оказывается, у нас ещё и фары не горят. Ну, блин, один к одному всё, как по заказу. Там в бардачке фонарь, возьми.
Василиса нащупала пластиковый цилиндр, нажала на ощупь обрезиненную кнопку. Яркий луч выхватил из окружающей темноты длинную вереницу машин, опорные колонны, высокий бетонный потолок.
– Это тоннель, – кривясь, пояснила Аннушка. – Про него, кажется, только я знаю. Понятия не имею, как они нас находят, но тут и с воздуха не увидеть, и по дороге не проехать.
В тоннеле застыла навечно глухая пробка – машины стоят бампер в бампер, только узкий свободный проезд слева, в который в темноте без фар не вписалась Аннушка. Шипастый бампер «керогаза» пропахал пыльные борта нескольких легковушек, вывернув их блестящими краями рваного железа.
Свободная полоса размечена светоотражающими линиями и сияющими в луче фонаря непонятными надписями, броневику по такой не пройти – узко.
– Я думаю, это для спецтранспорта, – сказала курьерша. – Чтобы скорая могла проехать, или, например, полиция, не знаю. И ведь никто не выехал на неё, заметь! Все стояли, как зайчики. Видать, законопослушный народец тут жил, пока не помер. Да, в машины лучше не заглядывай, серьёзно тебе говорю.
Василиса послушно отвела луч от тёмных окон. То, что она, к счастью, почти не успела разглядеть, явно не стоило рассматривать пристально.
– А что здесь случилось?
– Понятия не имею. Но умерли они плохо. Так, давайте ещё чуть поедем, пока я не вырубилась. Свети вперёд!
Машина, скрежетнув бампером, выбралась их затора и медленно покатилась прямо. Мотор гулко рычит под бетонными сводами.
– Аннушка, ты совсем бледная, – забеспокоилась Василиса. – Выглядишь не очень.
– А уж как хреново я себя чувствую! Но сдохнуть тоже не вариант. Погоди, тут недалеко, вот буквально… Ага, сюда! Это аварийный съезд.
Машина с трудом протиснулась, растолкав бампером пару легковушек, в отнорок тоннеля, открывшийся справа. Там оказалось нечто вроде небольшой парковки на несколько машин, сейчас пустующей. Аннушка заглушила мотор, открыла дверь, дёрнулась выйти, охнула, и опустилась назад на сиденье.
– Подождите, я помогу! – Василиса обежала капот и подставила ей плечо.
Курьерша ухватилась за него сильными пальцами и вытащила себя наружу. Левая штанина у неё полностью пропиталась кровью, которая капает на асфальт.
– Туда, – показала она рукой, – там комната отдыха для водителей.
Аннушка буквально повисла на Васькином плече. Девочка порадовалась, что та худая и невысокая.
На двери оказались непонятные надписи и вполне понятные пиктограммы – кровать, душ, унитаз, аптечка. Внутри даже зажёгся свет.
– Солнечные панели наверху, я как-то вылезала оглядеться.
– И что там? – спросил любопытный Лёшка.
– Ничего интересного, пацан, если ты не любитель готики.
– А что это?
– Это когда много могил тех, кого успели закопать, и костей тех, кого не успели. Так себе пейзажик. Не позитивный. Так, давай сюда меня, на койку. Ботинки поможешь снять?
Василиса расшнуровала высокие ботинки – один очень пыльный, другой пропитанный кровью.
– Теперь штаны, – Аннушка заёрзала, расстёгивая ремень.
Девочка потянула вниз кожаные штанины.
– Оу, блин, присохли к ране… Нет-нет, тяни, не останавливайся! Да, блин, хреновые дела.
На левом бедре сбоку большое неровное входное отверстие, из которого обильно кровит.
– Хрена б себе, как распахало! И пуля где-то внутри, как бы ни у кости… – Аннушка сидит совсем бледная, лицо покрылось потом, дышит часто и неглубоко. – У меня здоровье кобылье, и заживает всё как на собаке, но это чот уже перебор. Глянь, что там в аптечке.
В стенном шкафу нашлась пластиковая коробка с крестом.
– Бинт. Ещё бинт. Пластырь. Ещё пластырь. Пара пузырьков не знаю с чем. Две баночки каких-то таблеток.
– Так я и думала. Ни хрена полезного. А я свою, как назло, третьего дня опустошила и не успела пополнить. Был один инцидент… Давай сюда бинты. Мелкий, сгоняй в машину, там за моим сиденьем пакет с бутылками. Тащи его сюда.
Когда Лёшка выскочил наружу, Аннушка сказала:
– Так, пуля глубоко, не вытащить. Так что я могу только всадить вместо анестезии виски, замотать рану и надеяться, что не сдохну. Поэтому, скажи мне, пожалуйста, что ты умеешь водить машину. Хоть как-нибудь.
– Немножко умею.
– Молодец. Лучше плохо ехать, чем глубоко лежать. Надеюсь, мотор заведётся, потому что тянул он под конец совсем тухло. Я скажу, куда рулить, и постараюсь справиться с переходами, но педали временно не для меня. Главное, не вырубиться совсем… О, притащил? Отлично. Так, попробовать что ли, эту, со смешной этикеткой? Ну, за моё пострадавшее здоровье, детишки!
– Ну… Так себе виски, – сообщила Аннушка, оторвавшись от горлышка. – Этикетка – его главное достоинство. Но содержание алкоголя достаточное, чтобы смириться с тем, что мне сейчас будет очень больно.
Девушка резко перевернула бутылку над раной и заорала нечто громкое, неразборчивое, но, судя по интонации, крайне нецензурное.
