Стрельцы, отиравшиеся около купца, сразу спали с лица, переглянулись и, не сговариваясь, ломанулись к воротам, спеша покинуть подворье. В акт им попадать не хотелось. Никола чуть было не рванул за ними вслед.
— Стоять! Имя, звание, должность!
— Купец третьей гильдии Никола! — по-военному отрапортовал купец, вытянувшись перед царским сплетником в струнку.
— Вольно. А ты кто таков? — повернулся Виталик к худосочной личности.
— Подьячий Поместного приказа Пантелеймон, — пролепетал тот. — По земельным наделам мы, так сказать-с.
— Что тут делаешь?
— Вот-с, бумаги составляю на передачу земельной собственности. — На каком основании?
— Что значит «на каком основании»? — начал приходить в себя купец. — Ванька мне три золотых червонца задолжал. И еще рупь серебром.
— Да не было такого, — возмутился Левша, — врешь ты все! Две гривны на материал отвалил и рупь за работу ссудил.
— А у меня свидетели есть! — парировал купец.
— Где твои свидетели? — спросил Виталик.
— Тута мы, — откликнулись из-за ворот стрельцы, не рискуя заходить внутрь.
— И что, купец при вас деньги передавал? — спросил Царский сплетник.
— Нет. Он при нас об этом говорил.
— Да так и я могу сказать, что Никола мне свою лавку должен, — возмутился Виталий.
— Да, но Ванька, когда Никола о золотых говорил, ничего не отрицал, — возразили стрельцы.
— Это, конечно, осложняет дело, — укоризненно посмотрел на Левшу репортер. — Однако слова к делу не пришьешь.
— А у меня и бумага есть! — радостно сказал купец, извлекая из кармана свиток, — Здесь все свидетели расписались. Вот, тут черным по белому написано: три золотых и один рупь серебром за Ванькой числится. Так что подворье теперь мое!
— Ну это мы еще посмотрим. До полудня время есть. Что же, будем решать вопрос иначе. Иван, за пять золотых мне свое подворье продашь?
— Тебе? — расцвел Левша, — Да тебе я его даром отдам!
— Зачем даром? Такой участок и на двадцать золотых потянет. Даром не надо, а вот за пять куплю. Дьяк, доставай чистый лист бумаги.
— Достал.
— Пиши.
— Бумага у нас дорогая, — заволновался подьячий. — Один листик целый грош стоит.
— Будет тебе грош, не жмоться. И за работу откину.
— Что писать? — оживился Пантелеймон.
— А ты что, глухой? Акт купли-продажи составляй. Да смотри — по всей форме! Хоть одну запятую не там поставишь…
— Не извольте беспокоиться, господин царский сплетник! Все сделаю согласно циркуляру! Извиняюсь, вас как по батюшке кличут?
— Кличут собачек, а я царский сплетник! — строго сказал Виталий. — Пиши: Войко Виталий Алексеевич. И акт составляй в двух экземплярах, как положено.
— Понял-с. — Подьячий извлек чистый лист бумаги и начал строчить акт купли-продажи.
Как только он закончил писать, юноша поставил на документе свою размашистую подпись, дал расписаться Левше, после чего подьячий скрепил подписи печатью и уставился радостными глазами на царского сплетника. Виталий намек понял, кинул ему за труды алтын и на глазах расстроенного купца отсчитал кузнецу пять золотых.
— Ну что ж, Ваня, — усмехнулся он, — теперь тебе есть чем рассчитаться с почтенным купцом. — Эй, стрельцы! Давайте сюда!
— А вы на нас это… акт составлять не будете? — робко спросили стрельцы.
— Не буду. Я ж теперь тут хозяин, и идете вы не просто так, а по приглашению. В свидетели вас зову. А ты, Пантелеймон, еще один чистый листик мне ссуди, чувствую, он скоро потребуется, а на другом листике следующую бумагу пиши, — кинул Виталик подьячему еще пару грошей и полушку.
— Что писать?
— Расписку о том, что кузнец Ванька Левша вернул купцу третьей гильдии Николе долг в размере трех золотых червонцев и одного рубля серебром.
Бумага была составлена в один момент. Кузнец в обмен на липовую бумагу купца отсчитал ему указанную в бумаге сумму, и свидетели завизировали этот факт своими подписями.
— Теперь все свободны, — небрежно кинул Виталий, — кроме вас, уважаемый Никола.
— Почему кроме меня? — настороженно спросил купец.
— Потому что до вас у меня есть дело.
— Какое дело?
— Серьезное дело. Очень серьезное и, главное, выгодное! Ты тоже, Вань, далеко не уходи. Одну работенку хочу тебе предложить.
Царский сплетник на прощанье помахал ручкой подьячему и стрельцам, дождался, пока они исчезнут с подворья, и только после этого схватил купца за шиворот и затолкал его в дом.
— Ваня! — высунулся Виталий из окошка. — Пока мы тут беседуем, горн разожги, щипчики какие-нибудь нагрей. Могут потребоваться.
— Ща, барин! — радостно откликнулся Левша. — Это я в момент.
Виталий усадил струхнувшего купца за стол, сел напротив.
— Ну-с, а теперь поговорим о делах наших скорбных.
— Вы ж обещали о выгодных, — пролепетал купец.
— Но не сказал — для кого. Для меня дела будут очень выгодными, для тебя нет. Потолкуем о том, сколько ты мне должен и как будешь расплачиваться.
— Я тебе ничего не должен! — попытался вскочить Никола. Резкий тычок в солнечное сплетение заставил его согнуться пополам и опуститься обратно.
— Ладно, тогда поставим вопрос иначе. За сколько ты купишь у меня одну очень ценную вещь.
— Какую вещь? — просипел Никола.
— Свою жизнь.
— Да ты тать!
— Это я тать? — сделал удивленное лицо царский сплетник. — Что ты, уважаемый! Разве я тебе кистенем или еще чем угрожаю? Можешь хоть сейчас свободно отсюда уйти, забиться в свой терем и ждать, когда за тобой придут стрельцы. Думаю, на плаху тебя сразу не потащат, сначала Малюте отдадут.
Никола сидел ни жив ни мертв, глядя выпученными глазами на Виталия.
— Сейчас я тебе одну интересную историю расскажу. Значит, шел я вчера по Великореченску. От царя-батюшки шел. Дела мы с ним в палатах царских решали. И вот иду я, иду и вижу такую картину: пять здоровых мужиков бьют моего работника. Тогда он, правда, моим работником еще не был, но это неважно. И вот они его бьют и приговаривают, что послал их некто купец Никола. А еще говорят, что царь-батюшка им не указ. Далее они грозили его племянницу малолетнюю изнасиловать али в полон татарам продать и, что интересно, постоянно на тебя ссылались! Приговаривали, что связи у тебя такие большие, что даже царю-батюшке ты не по зубам, — Тут уже царский сплетник немножко приврал ради пущего эффекта, — По-моему, это покушение на царскую власть. Подрыв устоев государства. Явно попахивает заговором. Тебе не кажется?
Никола схватился за сердце. Глаза его начали вылезать из орбит.
