Олежка, стараясь как можно меньше отвлекать Мозг, конструировал пчелу-разведчицу. Важно было, чтобы она летала бесшумно и не отличалась от местных насекомых, и чтобы подчинялась всем командам.
Потом наступила очередь Двадцать Третьего. По его же совету Олежка решил поместить выращенную папой Серёжей программу на способность биоробота переводить разговор хохобов под его левым глазом. Олежка осторожно вскрыл лазерным скальпелем наружный защитный покров биоробота до сенсорной сетки, обработал её активатором и вклеил крупицу с программой. Подождал с минуту, пока она прирастала и просигналила о готовности действовать. Затем свёл края разреза и сшил его, оставив на роботе новый шрам.
Двадцать Третий терпеливо переждал операцию, покрутился перед зеркалом и восхищённо произнёс:
– Отлично, Олежка!
– Ладно уж,– отмахнулся польщённый мальчик.
Он давно заметил, что каждая новая программа приносила биороботу удовлетворение. У него стало проявляться чувство собственной значимости и гордости собой, особенно со своими собратьями – роботами, теми, что так и остались на уборке салонов звездолёта.
Всё было бы хорошо у Олежки, если бы не постоянные увещевания мамы Ники. А мама всегда и везде остаётся мамой – забота о детях..
– Ну зачем тебе эта тайна ногорогих? – говорила она сыну. – Мало тебе Шеньки? Мало тебе целой планеты?.. А эти?.. Никто не знает, что у них там на уме.
– Какой у них ум? – возражал папа Серёжа, когда бывал вне звездолёта. Он не любил эту планету и не признавал ничего положительного на ней.
– Тем хуже, тем хуже… – причитала мама Ника.
Олежка маму Нику любил. Но хохобы!.. Они вдруг овладели его мыслями. Он жаждал общения с ними, и если надо, оказать им помощь, раз они попали в беду. «Вдруг, – думал он, – они даже не подозревают об опасности, грозящей им?»
Его родная планета была огромной как Земля. О Земле он знал по рассказам родителей, слайдам, фильмам. Но на его планете не с кем было общаться по-настоящему, кроме как с папой Серёжей и мамой Никой.
Шенька, друг с детства, хотя и понимал всё, но единственный звук, издаваемый им – скрип ногорогов. Папа Серёжа всё время занят, а мама Ника оберегает его ото всего и в основном предупреждает, чтобы он не уходил далеко от звездолёта. А о Двадцать Третьем и говорить нечего, его удел – программы.
А тут – хохобы! Что-то делают! Как будто переговариваются!.. И не пускают к себе, не признают или кто-то командует ими ограничивать право Олежки на общение с ними.
Было от чего переживать. Было к чему стремиться.
И вот день, когда всё было готово, наступил.
Разведка
– Что же они там делают? – вслух, хотя его никто не слышал, терзался мальчик.
Он лежал, скрытый листвой в кустах. Рядом с ним, расставив ногороги, устроился Шенька, а за спиной, тоже прикрытый кустами, карикатурным изваянием застыл Двадцать Третий, получивший приказ не двигаться и молчать.
А хохобы, как видел Олежка, явно что-то делали на окраине леса по ту сторону речки. До них было далековато, оттого трудно понять – чем именно. Перекатываясь из стороны в сторону, они издавали звуки, значит, как был уверен Олежка, переговаривались между собой.
– Что они говорят? Ты разобрал? – шёпотом спросил мальчик биоробота, а тот громко, несмотря на просьбу отвечать как можно тише, отчеканил:
– Плохо слышно. Мои возможности по акустическим каналам…
– Тише ты!
– …для восприятия недостаточны и…
– У-у!.. – возмутился Олежка. – Двадцать Третий, замолчи!
Нет, не повезло ему с роботом. Для него, чтобы исследовать родную планету, нужен настоящий робот-исследователь. Такой, какой он видел в одном из фильмов: всё, что нужно, сделает сам и даже человеку подскажет. А этот! Был уборщиком, им и остался. Программ в нём много, но раз сто ему надо объяснить, что к чему, прежде чем он правильно поймёт и правильно сделает. Да ещё и воображает из себя невесть что…
Вот ведь просят его говорить тише, а он…
Средняя луна, купаясь в лучах восходящего солнца, быстро, словно на невидимом флаере, полетела низко над горизонтом.
– Пора, наверное, Шенька?
Друг в знак согласия поднял главный ногорог. Его большой, в ладошку, глаз светился синим цветом.
– Так, пчёлочка-иголочка, – залепетал мальчик, привыкший разговаривать с самим собой вслух и с любыми предметами, – полети и посмотри вон за теми кустами, нет ли там хохобов.
Пчела-разведчица, с ноготок величиной, блеснула брюшком и, ведомая подсказками Олежки, полетела, передавая на стекло часов как на экран, что видела.
За ближайшими кустами никого не оказалось, лишь шмыгнула в траву какая-то зверушка.
– Шенька, за мой!
Они поползли. Роса раннего утра холодила руки, вымочила на Олежке одежду, вызвав у него озноб. Но ему сейчас это не мешало.
Впереди протекала тихая речушка. Не та, в которой они по прихоти хохобов искупались, а не широкий её приток. Над ней склонились ветки деревьев, и по ним можно было перебраться на тот берег, не купаясь в воде. А там незаметно проскочить песчаную косу и опять нырнуть в заросли кустов, а от них до окраины леса с хохобами уже рукой подать.
Место подхода к речке Олежка выбрал ещё вчера.
Пчёлка летала. Друзья ползли. Двадцать Третий так и остался за кустами, готовый по зову человека прийти ему на помощь. Во всяком случае, Олежка на него надеялся, если хохобы и вправду по серьёзному надумают напасть на него. Да и на кого ему надеяться?
Сердце мальчика стучало. За поведением хохобов ему чудилась необыкновенная тайна, охраняемая от него, и он вот-вот разгадает. Во что бы то ни стало. Но для этого надо незаметно проникнуть в лес и всё увидеть своими глазами и узнать через Двадцать Третьего, о чём они говорят.
Проникнуть тихо и незаметно.
И он готов уже был к переходу через речку, как через спутник его настиг вызов мамы Ники.
– Олежек, ты где? Ты почему молчишь?
– Потом… Потом, мама Ника! – шепнул он, продолжая ползти.
– Ты чего там шепчешь? – забеспокоилась мама Ника.
– Ну, мама Ника! У меня всё хорошо, всё в порядке…
– А почему шепчешь?.. Где Двадцать Третий?
– Здесь он, здесь, – Олежка был в отчаянии.
Шенька осуждающе шевельнул ногорогами – показал, что Олежка сам виноват, так как надо было давно уже связаться с мамой Никой и сказать, где он находится. Она же волнуется за него.
– Чтобы выходил на связь каждый час! – распорядилась мама Ника. – Ты слышишь?.. Ты слышишь?.. Олежек?
– Ладно, ладно… – Олежка зарылся в траву и по прямому видеоканалу приказал биороботу передать и показать маме Нике, что у них всё идёт хорошо, они в безопасности, и он постарается каждый час сообщать о себе…
Пока он общался с мамой Никой, пчела куда-то залетела. Пришлось её возвращать назад и вновь запускать перед собой. Да и Двадцать Третьего пора уже перевести ближе к месту переправы. Олежка позвал его. Биоробот подчинился всем командам мальчика и скрытно проделал нужный манёвр.
