Тут что-то промелькнуло перед его лицом, пилот ощутил удар в плечо, и хватка хищного цветка сразу ослабла. Что-то еще раз хлестнуло Лидина сбоку, и скользкое чудище разом опало к ногам, превратившись в ком плотной оранжевой грязи.
Лидин встряхнул головой, приходя в себя, оглянулся. Незнакомый аэнянин хлестал по оранжевому комку плетью, сплетенной из гибких растений с острыми листьями на конце. Он бил по шевелящейся массе до тех пор, покуда она не превратилась в потерявшие цвет бесформенные лохмотья.
Аэнянин поднял голову, и в упор на Лидина глянули необычайно живые, налитые дерзким светом глаза. Аэнянин улыбнулся, глядя на пилота, и тот, несмотря на только что пережитый ужас, не смог удержаться от ответной улыбки.
До них донесся далекий возглас. Сверху, размахивая тонкими руками, торопливо спускался Олл. Незнакомец бросил в сторону посредника быстрый, вспыхнувший ненавистью взгляд, метнулся в сторону и пропал в укрывшем болото светящемся тумане.
Лидин растерянно смотрел ему вслед.
Глава четвертая
Сомнения Бартока
— Где тебя так здорово потрепало? — спросил Барток, разглядывая перепачканный грязью скафандр пилота-наблюдателя.
— Так, небольшое приключение в стиле сказок Гофмана, — отозвался Лидин. — Только на аэнянский лад. Как твои пассажиры?
— Воскресли. Завтра двину их обратно.
Они поднялись в корабль. В шлюзовом отсеке Лидин отдал роботам скафандр, а сам нырнул в термокамеру. Когда он зашел в каюту, Барток стоял у панорамного иллюминатора, заложив руки за спину, и что-то насвистывал.
— Извини, я заставил себя ждать, — сказал Лидин. — Знаю, что эта гадина не могла добраться до тела, и все равно как-то не по себе было, пока не вымылся.
Барток кивнул.
— А наш друг на посту, как всегда, — заметил он. — И чего он вынюхивает?
Взглянув в иллюминатор, Лидин увидел в сумерках сутулую фигуру. Лицо посредника было обращено в сторону корабля. Лидин зашторил иллюминатор.
— Тот же самый вопрос Олл мог бы задать и мне, — произнес он.
— Тебе скрывать нечего, — возразил Барток. — А вот они… Ты знаешь, что делается в этих чертовых пещерах? А так называемого Великого Магистра видел когда-нибудь?
— Надеюсь, увижу.
Барток с сомнением покачал головой.
— Слишком много таинственного для такой маленькой планеты. Слишком много, чтобы за этим не скрывалось что-то…
— Вы демонстрируете чудеса догадливости, мистер Шерлок Холмс Барток, —усмехнулся Лидин. — Но, кажется, эта догадливость не мешает вам иметь дело с Аэной. Весьма щепетильное дело, я бы сказал…
— А-а, я простой пилот… — буркнул Барток.
— Перед этим рейсом у меня интересный разговор вышел с одним старичком, — проговорил он задумчиво. — Занятный такой старикашка. Знаешь, что он сказал? Что раньше у нас была хотя бы иллюзия веры. Можно было склонить голову у алтаря и поразмышлять о бессмертии души. Аэна отняла у нас и эту иллюзию. Теперь мы возносим молитвы о том, чтобы после смерти не душа, а тело обрело бессмертие, попав сюда в заветном контейнере. И плюем на прошлое, молясь о том, чтобы все забыть…
— Забыть? — переспросил Лидин.
— Ну да! — сказал Барток. — У всех моих пассажиров начисто отшибает память. Правда с Уи, тем десантником, который первым побывал в пещерах, этого почему-то не случилось. А вот остальных приходится всему учить заново, как младенцев.
Некоторое время они молчали.
— Послушай, Говард, — сказал, наконец, Лидин. — А тебе никогда не казалось странным, что Аэна не взимает платы за свои чудеса. Должна же быть этому причина. Или ты веришь в бескорыстие Магистра?
Барток ответил не сразу.
— Я не знаю, — передернул он плечами. — Ничего я не знаю. В конце концов ты, а не я здесь пилот-наблюдатель. И, по правде говоря, я тебе не завидую.
Помолчав, Барток добавил вполголоса.
— Я боюсь Аэны, Павел. Боюсь ее чудес и этого сладкоречивого посредника. Не знаю отчего, но боюсь. Будь осторожней. Аэна — странная планета.
Глава пятая
«Отними алый шар у Магистра!..»
Встреча на болоте не давала Лидину покоя. Кем был незнакомец, спасший ему жизнь? Отчего весь его облик, глаза, сиявшие живым разумом и проницательностью, так разительно отличались от большинства сородичей, словно скованных невидимой цепью?
Тщетно искал ответа на эти вопросы, а ноги, казалось, сами собой вели его к каменоломням, заброшенному селению, страшным болотам Аэны.
Но незнакомец больше не появлялся.
Зато сутулая фигура Олла виднелась совсем рядом. Очевидно, посредник стал всерьез опасаться за жизнь беспечного инопланетянина, ибо на груди его появился изумрудно мерцающий треугольник.
Лидин спускался по разбитой тропе в долину, а Олл брел за ним в десятке шагов. У входа в каменоломни пилот остановился.
Как и прежде, масса серых тел непрерывно текла отсюда в гору. Неожиданно на дороге возник затор. Огромная ребристая колонна легла поперек ее, ряды аэнян смешались, началась давка. Кто-то вскрикнул от боли, и эхо от этого крика долго металось меж скал. Олл оставил своего подопечного и торопливо двинулся туда, бесцеремонно разбрасывая по пути аэнян, которых значительно превосходил ростом.
И тут Лидии услыхал тихое, почти неслышное, как шелест крыльев невесомых птиц Аэны:
— Отними алый шар у Магистра!..
Павел оглянулся. На него глядели насмешливые и, казалось, хмельные от сознания своей дерзости, налитые знакомым золотистым огнем глаза. Вытянутые ниткой белые губы почти не шевелились, но под шлемом Лидина уже криком взрывалось:
— Отними алый шар у Магистра!..
Олл пробирался обратно сквозь толпу, и лицо молодого аэнянина ушло в нее, стало неразличимым в массе таких же серых лиц.
В изысканных выражениях посредник передал чужеземцу приглашение Великого Магистра посетить его старую резиденцию. Еще несколько дней назад Лидин совсем по-иному отнесся бы к этой неожиданно оказанной ему милости. Сейчас же он лишь рассеянно кивнул Оллу, что заставило посредника вздрогнуть от обиды.
— Отними алый шар у Магистра!..
Глава шестая
Аудиенция во дворце
Магистр стоял на верхней галерее дворца, с которой открывался вид на большую заселенную часть Аэны. Заключенный в круглую прозрачную сферу огонь, пылающий над его головой на ажурной башне, заливал галерею густым алым светом. Кровавые тени залегли в жестких складках на лице Магистра. Он был стар, но казался еще полным сил; массивная фигура его сохраняла стройность, а движения отличались не по возрасту пружинистой, какой-то животной резкостью.
