— А чем мы займемся?
— Давай осмотрим дом. Хочешь?
— А хозяева? Не заругаются?
— Да их нет никого.
Идея Алесте понравилась. Она никогда не видела, как живут богатые лисвисы. Одна бы она, конечно, на такую дерзость не решилась, но с Эдом все было как-то просто и легко.
— Тогда пошли! — она вскочила.
— Пошли, — улыбнулся он.
— Тут живет какой-то танцор. Мне велели еще в танцевальном зале полы помыть.
— Танцоры — народ культурный. Они ругаться не умеют.
— Ты думаешь?
— Я знаю.
Пьяные и веселые, они прошли через мокрый тропический зал, выслушали, что думал по этому поводу попугай в кустах, и совершенно неприлично и громко рассмеялись. Алесте почему-то казалось, что она знает этого мойщика бассейнов всю жизнь, так они были похожи. Ничего в нем не было особенного, кроме явного артистического дарования: худое жилистое тело, длинный нос, хитрые зеленые глаза, наполовину седые волосы, но когда он взял ее за руку, она не возражала.
Они осмотрели сад, гостиную, зеркальный зал для танцев, игротеку, потом снова вернулись в тропический рай. Все было так странно, что Алеста потеряла чувство реальности. Умом она понимала, что надо искать богатого болвана, душой ненавидела всех мужчин вообще, а глупое, разгоряченное тело почему-то хотело именно этого мойщика бассейнов. Хотело с той секунды, как он взял ее за руку.
— А теперь второй этаж, — сказал он.
— Там есть что-то интересное?
— По-моему, есть.
Деревянная лесенка с перилами поднималась круто вверх. Алеста пошла вперед, но очень скоро поскользнулась и упала на колени. Голова закружилась окончательно. Первые две секунды Эд, вероятно, искренне хотел ее поднять. Потом передумал. Наверное, понял, что с ней происходит, и крепко прижал ее к себе.
Было жарко и почему-то ни капельки не стыдно, хотя до такого безрассудства она еще не доходила: изменять любимому мужу в чужом доме с первым встречным мойщиком и прямо на лестнице. Ей просто показалось, что из нее какой-то демон вырвался.
Было хорошо, было как-то немыслимо хорошо и очень жарко. Они распались наконец на два отдельных тела и устало сели на ступеньку, все еще не глядя друг на друга.
— А ты и правда ничего, — призналась Алеста и вздохнула.
— Неужели?
Он наклонился к ее лицу и долго целовал ее совершенно теперь послушные губы. Наверно, надо было начинать вот с такого поцелуя, но у них все получилось шиворот-навыворот.
— Вообще-то я вел тебя в спальню.
— Вообще-то я сюда пришла полы помыть.
— Да плюнь ты на эти полы!
Они снова целовались. Алеста только не понимала зачем.
— Ну? И что дальше-то? — вздохнула она, сжимая его горячую руку.
— Да все, что хочешь.
— Я хочу вылечить детей. И хочу жить богато. Это я уже решила. Ты мне, конечно, нравишься… но толку-то от этого?
— А сильно нравлюсь?
— Если б не сильно, я бы с тобой тут не сидела.
— Тогда давай что-нибудь решим. Ты мне тоже жутко нравишься.
— А что тут решать? Работа у тебя не денежная. Жена, трое детей…
— Жены нет.
— Уже легче.
— И дети уже взрослые.
— В самом деле?
— И работа у меня вообще-то разная.
— Еще скажи, что ты богат! — усмехнулась Алеста.
— Вообще-то, да, — насмешливо посмотрел на нее Эд.
— Тогда что ты тут делаешь в одних трусах? В гости так не ходят.
— А, может, я здесь живу?
— У лисвисов? — она вздохнула и встала со ступенек, — соври что-нибудь получше!
Алеста спустилась в тропический зал, залитый водой из шланга. Эд плелся за ней следом. Картина была безнадежная.
— Знаешь, я, пожалуй, пойду, — сказала она, — дешевле обойдется.
— Совсем уходишь?
— Да. И тебе советую. Придут хозяева — свернут тебе шею за такие эксперименты.
— Сколько Крахвааль тебе обещал?
— Пятьдесят юн.
— Вот скупердяй!
Она торопливо надела свое платье на потное, расслабленное тело и затянула ремешок. Волосы рассыпались по плечам, от них было жарко. Эд поймал ее за руку.
— Иди. А я тут все смою шлангом и принесу тебе зарплату на дом. Где тебя найти?
— Не надо мне никакой зарплаты. И не надо меня искать.
— Почему?
— Я же все тебе сказала!
— Я тебе тоже все сказал, только ты меня не слышишь.
— Пусти, Эд! Думаешь, мне легко?
— Не думаю.
Минут пять без перерыва они целовались, стоя на мокром полу. За эти пять минут она поняла, что навсегда останется круглой дурой, что никогда не будет у нее богатого болвана и всех, связанных с этим удовольствий.
— Про жену хоть не соврал? — спросила она потом.
— Нет, — ответил он серьезно.
— Я в кофейне живу у подруги. «Аромат рая» называется. Найдешь?
— Найду.
— А если этот Крах не заплатит, то и черт с ним. В другом месте заработаю. Знаешь, я все умею!
Эд погладил ее волосы обеими руками.
— Я тоже.
Льюис выпрыгнул в Радужном, возле отцовского дома. Дом пустовал и только изредка принимал гостей. На днях сюда заглянул Эдгар, поэтому все казалось уже не таким заброшенным.
В распоряжении у Льюиса было два дня. За это время он должен был встретиться с мадам Рохини, купить ящик противоалергенных таблеток с длинным названием, побывать на могиле деда, навестить Кондора и Анастеллу и повидать места своей юности. Последнее было, конечно, не обязательно.
Ему пришла даже безумная мысль, что если Олли это Олли, а никакая не Сия, то он и ее затащит в общежитие вспомнить молодость. Он был все еще сентиментален. Иногда скучал по Оливии и никак не мог поверить, что она превратилась в эту жуткую женщину из династии Индендра.
Дом в Радужном никогда не был ему родным, но в нем все равно почему-то было уютно. Этот дом как будто весь пропах и пропитался Ричардом Оорлом, добрым Ричардом, который признал его раньше, чем родной отец. Льюис побродил по комнатам, потом присел на крыльце, глядя на верхушки сосен и голубое небо над ними. Небо Земли!
