— Доводы тбилисских геофизиков кажутся мне разумными. Может быть, и в самом деле не стоит рисковать еще одним местным землетрясением? Они зарегистрировали, значит, последний наш импульс во всех сейсмических районах Кавказа?
— Они регистрировали и прежние, только сейсмичность их была значительно слабее. Но ведь и импульс вашего нейтринного генератора был тогда вдвое меньше.
— Да, не будем больше рисковать, — решил академик. — За границей и так ведь пишут уже, что мы с вами испытываем какое-то геологическое оружие.
— Неужели и фамилии наши называют? — удивился Кречетов.
— Вот это-то и удивительно. Надеюсь, вы не давали никому из иностранных журналистов информации о нашей работе? Ну, а фантасты ваши не могли чего-нибудь опубликовать?
— Фантасты не журналисты. Им нужно время, чтобы что-нибудь написать. Один из них — Алексей Русин — еще собирается только писать повесть об ответственности ученых за современный физический эксперимент глобального характера. И я лично поощряю его поскорее осуществить этот замысел.
— А не толкаете вы его этим на запугивание?…
— Он человек здравомыслящий и запугивать своих читателей не собирается.
— А разве что-нибудь вызывает тревогу?
— Да хотя бы проникновение в глубь некоторых микрочастиц при помощи самих же микрочастиц, обладающих скоростью, близкой к скорости света.
— Это вы о допущении некоторыми физиками таких цепных реакций, при которых будто бы рождаются галактики? Ну, а я в этом совсем не уверен. Будем надеяться, однако, что если не чувство благоразумия, то хотя бы инстинкт самосохранения остановит наших коллег перед постановкой подобных экспериментов. Что же касается меня, — добавляет академик, довольно улыбаясь, — то я, как видите, не глух к зову рассудка и не только прекращаю свои эксперименты, но и вылечу завтра в Академию наук со всеми вашими расчетами и собственными соображениями. Прошу вас только помочь мне написать подробный доклад об этом.
…Давно уже не чувствовал себя профессор Кречетов так спокойно, как сегодня. В отличном настроении заходит он к Алексею Русину попросить какую-нибудь научно-фантастическую новинку.
— Похоже, что вас можно поздравить с какой-то удачей? — замечает его состояние наблюдательный фантаст.
— Да, можете, Алексей Васильевич, — улыбается профессор.
— Ваши эксперименты увенчались, значит, успехом?
— Наоборот, мы их прекращаем.
— Прекращаете?
— Да, временно. Помните, я говорил вам, что современный научный эксперимент становится все более ответственным?
— Значит, землетрясение, которое было тут в день нашего приезда…
— Да, весьма возможно, что оно было в некоторой связи с нашими экспериментами. Решено поэтому временно их прекратить. Для этого, правда, необходимо еще согласие Академии наук, но туда уже вылетел мой коллега академик Иванов.
— А не придется из-за этого совсем отказаться от просвечивания ядра планеты?
— Зачем же совсем? Нейтриноскопия, конечно же, самое прогрессивное средство изучения недр планеты, и мы от этого не собираемся отказываться. Нужно только никогда не забывать о той угрозе, которую таит в себе современный эксперимент на планетарном уровне. Ну-с, а теперь не податься ли нам на пляж?
Алексей не возражает против такого предложения, и они присоединяются вскоре к Вариной компании. Кроме Омегина, Фрегатова и Семенова, тут и Корнелий с Вадимом.
— А мне наговорили, будто вы обиделись? — добродушно улыбаясь, говорит им Леонид Александрович. — Но я не поверил. Не сомневался, что придете. Ну вот и хорошо, что пришли! И не будем больше говорить о слабых взаимодействиях. Давайте лучше пойдем купаться.
А потом, заплыв с Русиным дальше всех, профессор спрашивает Алексея:
— Какого вы мнения об этих ребятах?
— Лично мне они не внушают доверия, — признается Алексей.
— Да, пожалуй, вы правы.
— И знаете, мне очень не нравится, что они бывают в вашей комнате в ваше отсутствие. Вам бы не следовало оставлять на столе свои рукописи.
День проходит на редкость спокойно, без происшествий. Даже фантасты почти не спорили сегодня друг с другом. Море, немного пошумевшее утром, совсем успокоилось к вечеру.
Уже поздно — двенадцатый час. Алексей стоит в лоджии и решает: лечь сегодня пораньше или почитать еще немного?
Далеко в море медленно движется большой лайнер с тремя ярусами огоньков. Прожекторы пограничных застав выхватывают из темноты еще какие-то суда, обрушивают потоки голубоватого пламени на берегоукрепительные стены и парапеты набережных.
«Да, нужно, пожалуй, лечь пораньше…» — решает Алексей и идет в комнату. Но едва он снимает одеяло с постели, как слышит стук в свою дверь. И сразу же, не ожидая разрешения, входит к нему Кречетов. Лицо его явно взволновано чем-то.
— Хорошо, что вы еще не спите, — торопливо говорит он. — Зайдите тогда ко мне…
Алексей идет за ним, ничего не понимая. В комнате Кречетова горят все лампы, стол отодвинут от стены, стулья вынесены в лоджию.
— Удивляетесь этой живописной картине? — мрачно усмехается Леонид Александрович. — А знаете, что я тут делал? Производил обыск у самого себя. По какой причине? Не знаю даже, как вам ответить на это… По интуитивной, пожалуй.
Некоторое время он молча смотрит на эстамп, висящий над столом, потом снимает его со стены и внимательно рассматривает со всех сторон.
— Наверно, я произвожу на вас впечатление сумасшедшего с симптомами мании преследования? — спрашивает он, настороженно вглядываясь в глаза Алексея. — А между прочим, это вы вселили в меня тревогу… Вернее, усилили во мне тревогу. А при чем тут самообыскивание? Сейчас объясню. Дело, видите ли, в том что обнаружен тайно установленный микромагнитофон. Вот я и решил, что подобное устройство может быть установлено и у меня, но ничего пока не нашел…
Леонид Александрович растерянно разводит руками.
— А искал я очень усердно, — продолжает профессор Кречетов после небольшой паузы — И не только таким вот образом, — кивает он на смещенные со своих мест вещи в комнате. — Пытался осмыслить все это и логически, так сказать… Видите, сколько бумаги извел, — хлопает он ладонью по исписанным цифрами и какими-то геометрическими фигурами страницам, разбросанным по столу. — Однако все пока безрезультатно.
— А может быть, и нет тут никакого микромагнитофона? — высказывает предположение Русин.
— Нет-нет, — делает протестующий жест Леонид Александрович. — Допустить такое проще всего. Исходить нужно из худшего. Из того, что микромагнитофон где-то тут все-таки установлен.
