— Тут полно камней, — сказал Грант.
— Насколько я представляю, песок и гравий, — дошел до него голос Микаэлса. — Песок и пыль. Плата за жизнь в условиях цивилизации, за то, что мы дышим не профильтрованным воздухом. Путь в легкие — это дорога с односторонним движением: вдыхая пыль, мы уже не можем избавиться ст нее.
Вмешался Оуэнс:
— Изо всех сил старайтесь держать заборник шнорхеля над головой. Я не хочу, чтобы в него попала жидкость. Ну же!
Грант вскинул его.
— Дайте знать, когда будет достаточно, Оуэнс, — выдохнул он.
— Дам, не беспокойтесь.
— Система в порядке?
— Еще бы. Поле сразу же сработает, как только... впрочем, неважно. Я настроил его так, что газообразную субстанцию оно будет уменьшать очень быстро. Его границы выйдут за пределы тела Бенеса, в атмосферу операционной.
— Это безопасно? — спросил Грант.
— Только таким образом мы сможем набрать достаточно воздуха. Безопасно ли? Господи, да будь у меня шнорхель побольше, я мог бы засосать воздух прямо сквозь ткани тела Бенеса, не вторгаясь в его дыхательную систему. — Оуэнс был возбужден, как мальчишка, отправляющийся на первое в жизни любовное свидание,
В наушнике Гранта раздался голос Микаэлса: — Ощущаете ли вы на себе дыхание Бенеса?
Грант быстро глянул на мембрану альвеолы. Ее натянутая поверхность лишь чуть подрагивала под ногами, и Грант решил, что присутствует при окончании медленного вдоха, (Медленным он должен казаться в любом случае; и из-за гипотермии, и из-за растяжения восприятия времени, связанного с миниатюризацией.)
— Все в порядке, — сказал он. — Практически ничего не чувствуется.
Но тут же Грант услышал низкий гул. Он становился все громче, и Грант понял, что начинается выдох. Он понадежнее расставил ноги и ухватил шнорхель.
— Все работает просто потрясающе! — возбужденно воскликнул Оуэнс. — Никто никогда не делал ничего подобного.
По мере того как легкие продолжали медленно, но неуклонно опадать и гул выдыхаемого воздуха становился все громче, движение воздуха начало сказываться и на Гранте. Он почувствовал, что его отрывает от поверхности альвеолы, и понял, что при нормальных размерах он бы почти не почувствовал выхода воздуха, но сейчас это было для него настоящим торнадо.
Грант отчаянно ухватился за шнорхель, обвив его руками и ногами-. Таща за собой Гранта, шланг взвился кверху. Валуны — точнее, пылевые частицы — летели и катились мимо него.
Выдох медленно завершился и ураган стих; Грант с облегчением выпустил из рук шнорхель.
— Как там дела, Оуэнс? — спросил он.
— Почти все готово. Сможете продержаться еще несколько секунд, Грант?
— Договорились.
Он стал считать про себя: двадцать-тридцать-сорок. Бенес начал вдыхать воздух в легкие, и мимо
Гранта летели молекулы кислорода. Мембрана альвеолы опять дернулась, он невольно упал на колени.
— Готово! — закричал Оуэнс. — Давайте его обратно!
— Тащите к себе шнорхель! — завопил Грант. — И быстро! До начала выдоха!
Он стал проталкивать шланг в проем разреза, а остальные тащили его. Трудность возникла, только когда расширенный заборник шнорхеля стал протискиваться сквозь щель. На мгновение он застрял в ней, словно в тисках, после чего проскользнул с легким хлопком сомкнувшейся поверхности.
Грант промедлил, наблюдая за ним. Убедившись, что со шнорхелем все в порядке, он сделал движение, намереваясь и сам нырнуть в разрез, но могучий поток воздуха начавшегося выдоха подхватил его ураганным порывом, заставив споткнуться. Увернувшись от двух валунов, он понял, что скользит по туго натянутой пленке. (Вот уж что будет рассказать внукам — как он уворачивался от песчинок в легких.)
Но где он, куда его занесло? Он, дернув, подтянул к себе спасательный конец, зацепившись за острый край одного из валунов, и натянул его. Не так трудно будет, придерживаясь за него, добраться до разреза.
Спасательный линь лег на вершину одной из глыб, и Грант торопливо вскарабкался на нее. Тугой поток воздуха помогал ему, и он почти не прилагал усилий, поднимаясь. Оставалось совсем немного.
Разрез, как он знал, располагался по другую сторону валуна, и он мог обогнуть его, но так как поддерживавшая его струя воздуха едва не перекинула его через валун, он не мог отказать себе в этом удовольствии (почему бы и не признаться в нем?).
Когда сила выдоха достигла предела, валун пошатнулся под его ногами и Гранта приподняло в воздух, в котором он и завис. На долю мгновения он увидел под собой разрез — там, где ему и полагалось находиться. Если только удастся переждать секунду-другую до прекращения выдоха, он прямехонько опустится в разрез, где, нырнув в поток крови, подплывет к судну.
Едва он представил себе эту картину, его кинуло кверху, спасательный конец, резко дернувшись, провис и в долю секунды он потерял разрез из виду.
* * *
Когда шнорхель выполз из проема в альвеоле, Дюваль доставил шланг на судно.
— А где Грант? — обеспокоенно спросила Кора.
— Где-то там наверху, — предположил Микаэлс.
— Почему он не спускается?
— Спустится. Спустится. Ему наверно надо подготовится к возвращению, — продолжая вглядываться в разрез, сказал Микаэлс. — Бенес выдыхает. Как только выдох прекратится, у него не будет никаких проблем.
— Может, стоит ухватится за спасательный конец и вытащить его оттуда?
Предостерегающим движением руки Микаэлс остановил ее.
— Если вы это сделаете как раз с началом вдоха, силой таща его книзу, вы причините ему серьезные неприятности. Если ему понадобится помощь, он скажет, чего ждет от нас.
Помедлив, Кора выпустила из рук спасательный конец.
— Я бы хотела...
В этот момент линь дернулся, уползая в отверстие, и к их ногам упал отвязавшийся спасательный конец.
Вскрикнув, Кора отчаянно кинулась к отверстию.
Микаэлс успел перехватить ее.
— Тут вы ничего не сделаете, — выдохнул он. — Не совершайте глупостей.
— Но мы не можем оставить его там. Что с ним будет?
— Мы свяжемся с ним по рации.
— Может, она сломана.
— С чего бы?
К ним присоединился Дюваль. Он с трудом выдавил:
— Насколько я вижу, линь отвязался. Не могу поверить.
Все трое беспомощно уставились в проем над их головами.
— Грант! — настойчиво стал звать Микаэлс. — Грант? Вы меня слышите?
* * *
Крутясь и болтаясь в потоке воздуха, Грант продолжал подниматься кверху. Мысли его были столь же беспорядочны, как и линия его полета.
Назад мне не вернуться, крутилась в голове одна фраза. Не удастся. Если даже поддерживать связь по рации, я не смогу выйти по радиолучу.
