Карл, барахтаясь, с трудом опустился в кресло, пристегнулся и тоже прильнул к иллюминатору.
— Гляди! — воскликнул Карл. — Видишь, сверкнула излучина? Там начинается граница моих владений.
— А там? — показал я в противоположную сторону, на темно-красные горбатые хребты.
— И там. Будет моя.
— А там? — Вдали изумрудно светились острова и густо синел морской простор.
— Все будет мое.
Карл говорит в пространство:
— Тормозни-ка, капитан! Выйдем на прогулку.
— Опасно, господин Карл, — раздался многократно отраженный эхом голос. — Слишком много проходящего транспорта.
— Ничего, — ответил Карл. — Мы осторожно.
— Выход через люк-два. По команде. Пристегните ремни и шланги.
Выполняем приказ капитана. Ждем сигнала.
Сирена. Карл давит на ручку рядом с креслом. Стена отходит. Мы выплываем из кабины на простор. Немного жутковато — парить над земным шаром в окружении звезд. Земля уже смотрится иначе — ярче, что ли, рельефней, и звезды не те, что видишь в иллюминатор — это крохотные, но уже вполне различимые тела и солнечные костры, разведенные здесь и там по всей вселенной…
— Берегись! — кричит Карл. Голова его под круглым колпаком, а я отлично слышу голос. Связь, значит, на должном уровне.
Мимо проплыли две металлические громадины с антеннами-усами.
— Мои спутники! — радостно сообщает Карл. — Смотри левей. Видишь?
Киваю колпаком. Я действительно вижу целую армаду плывущего на разных уровнях металла. Торчат антенны, блестят напряженно провода…
— Мои спутники! — опять кричит Карл. Он принял позу главнокомандующего и взмахами руки приветствовал необычный парад.
Чуть не задев на мое плечо, пронесся спутник-гигант, мигая огнями и шевеля створками на округлых боках.
— Разве я не хозяин Вселенной! — разошелся Карл. Он заплыл на звездолет, скрестил ноги, как восточный хан, и сложил руки на груди, как Наполеон. — Признайся, впечатляет?
Я мотнул колпаком.
— Говори, я услышу!
— Впечатляет! — выкрикнул я.
— Еще бы! У меня будут на эту тему стихи.
— Будут! — выкрикнул я. — И фильм снимем! С любовными приключениями. Представляете? Любовь на крыше звездолета!..
— Не ори. Аппаратура работает.
Мы вернулись в кабину, закрыли за собой люк, и Карл скомандовал:
— Трогай, капитан. Желаю мягкой посадки!
Не скажу, что снижение было приятным и не сказывалось гашение скорости в атмосфере Земли. Особенно неважно чувствовал себя Карл, но тем не менее мы благополучно плюхнулись в какое-то озеро, и нас встретила на катере группа спасателей. Нас посадили в самолет, а потом геликоптер Карла доставил в город.
Из карловского учреждения вышел в сумерках, размышляя еще об одном прожитом дне. Меня убеждали в полном могуществе властелина. Не сопротивляйся, подчинись! Все равно твои жалкие потуги будут подавлены! Полезай в чернильницу и навсегда успокойся!.. Песня знакомая, очень уж не хотелось ее слушать. Спешу домой, чтобы завалиться в постель и хотя бы во сне набрести на что-нибудь приятное…
Взвизгнув тормозами, возле меня остановилось сверкающее легковое авто. Откинулась дверца — выглянула очаровательная Ле. Она за рулем. В кабине тепло — кинозвезда легко одета, даже слишком легко: плечи обнажены, матово светятся; гибкие белые руки спугнул ворвавшийся холод. Ле капризно поторопила:
— Скорей же садись!
Я с удивлением обогнул авто и опустился в кресло рядом с красавицей.
— Можешь куртку снять. Жарко!
«Мы куда-то поедем? Зачем?»
Я неуверенно расстегнул молнию, слегка распахнулся.
— Ну, так куда? — загадочно произнесла Ле. — Приказывай!
Я смутился: приказывать — совсем не готов.
— В общем-то, спешу домой…
— Домой — нельзя, — с улыбкой заявила Ле. — Там господин Карл.
— Главный режиссер! — догадался ввернуть я.
— Да, главный. Но съемок не будет… Ладно, помчимся туда, где нам будет хорошо: на край света! — Очи кинозвезды волшебно вспыхнули, она мечтательно улыбнулась.
Авто мягко покатило пол городу; езда мне нравилась, но я никак не мог понять: зачем это?… Проклятое воспитание! Как-то нужно из омута выбираться…
— Знаете, Ле, я восхищен вашим мужем. Редкий талант! — «Боже, о чем я говорю!»
— Я тоже восхищена, — кивнула Ле, хрустальными очами высматривая дорогу.
— У вас славная дочурка. Оп, мне показалось, от нее без ума.
— И дочурка славная, и семья всем на зависть. — Ле ничем не отталкивала, наоборот: чарующая красота буквально обезоруживала… Молчать нельзя ни в коем случае!
— Вот наивность! — засмеялась Ле. — Главреж и все остальное — профессия. Нужно жить и зарабатывать деньги.
— В присутствии мужа? — не успокаивался я. — Разве ему не больно?
Ле остановила авто и четко ответила:
— Нет, ему не больно. Он понимает: помимо работы и семьи, у нормального человека должны быть привязанности, увлечения… Иначе человек погибнет! Как теперь погибаю я… — Голос Ле задрожал. — Понимаете? Я к вам потянулась, я вас открыла для себя!.. А вы… — Ле с откровенной нежностью ждала ответа.
Что-то во мне перевернулось. Я не мог смотреть на прекрасную женщину, не мог ее слушать!.. Я сам себя выкинул из кабины и лишь успел пробормотать:
— Ради Бога, простите!.. Простите!
Я зашагал по улицам, стараясь выбросить из памяти неприятный разговор с кинозвездой, и вдруг явственно различил знакомый мужской голос. Я не мог не узнать — это говорил Вильям!
— Пора возвращаться! Неужели не чувствуешь сам?
— Я должен остаться! — отвечаю, задрав голову. — Помогу взглянуть на самих себя!
— Они в этом не нуждаются.
— Неправда! Им нужна помощь!
— Ты другой, на другом уровне… А их время еще не пришло…
Голос Вильяма пропал, и как я ни навострял слух, больше ничего не услышал…
С надеждой поглядывая на пасмурное небо и отгоняя назойливые мысли о слишком красивой кинозвезде, погулял по темным глухим улицам и в конце концов вернулся в свою обитель…
Новое утро удивило сюрпризом. Ри в кабинет Карла меня не пустила; она была празднично одета и чему-то улыбалась.
— Хочу вас обрадовать, — сказала Ри. — Господин карл объявил сегодня выходной день. Персонально для меня и для вас.
— Жаль, — вздохнул я.
— Разве вы не устали? После вчерашнего полета?
— Устал. Ото всего устал.
— Зачем так мрачно. День сегодня хороший, солнечный… Знаете, что? Давайте отдыхать вместе.
— Боюсь, не получится. Я мрачный, подозрительный.
— Неправда. Не наговаривайте на себя. Ну что, договорились?
