— Послушай, Джон, у меня во рту пересохло, сил больше нет…
— Нет, и не надейся.
— Ну всего бутылочки три-четыре пивка, а? С них не будет никакого вреда. Так, глотку промочит! Человек не может опьянеть от нескольких бутылочек пива. Я вчера вовсе не был пьян. Клянусь, ни в одном глазу…
— Где я тебе достану пива среди ночи?
— У тебя в холодильнике всегда несколько бутылок припрятано. А ехать каких-нибудь шесть кварталов.
— Так и быть, я поговорю с шерифом.
Шериф не имел ничего против: ладно, пусть дядюшка Джордж хлебнет пива, ничего страшного не случится.
Из-за купола здания суда выглядывал краешек луны. В свете раскачивающейся на ветру лампы то возникал, то скрывался во тьме памятник Неизвестному солдату, стоявший в центре площади. Я поднял голову: на небе ни облачка. О дожде не могло быть и речи. Скоро наступит утро, взойдет солнце, и опять на полях будет сохнуть кукуруза, а фермеры будут с тревогой следить, как насосы, фыркая и кашляя от натуги, с трудом выплевывают в деревянные корыта тонкие струйки воды, которой все равно не хватит, чтобы как следует напоить скот.
На газоне перед зданием суда возились пять-шесть собак. Выпускать их на улицу было запрещено, но никто из жителей Уиллоу-Гроув не обращал внимания на этот запрет в надежде, что собаки успеют вернуться домой раньше, чем Вирджил Томпсон, городской собачник, выйдет на промысел.
Я сел в машину, поехал к себе, взял из холодильника четыре бутылки пива и отвез их дядюшке Джорджу в полицию, после чего снова вернулся домой.
Часы показывали половину пятого утра. Я решил, что нет смысла ложиться, сварил кофе и начал жарить яичницу. Услышав, как я громыхаю на кухне посудой, Элси спустилась вниз. Пришлось добавить пару яиц и на ее долю. Потом мы уселись за стол и принялись обсуждать случившееся.
Дядюшка Джордж уже не раз попадал во всякого рода истории, впрочем, не очень серьезные, и мне всегда удавалось уладить дело. Он вовсе не был забулдыгой, напротив, в городе его любили за честность и незлобивый характер. Он держал свалку на окраине города и умудрялся жить на мизерную плату, которую взимал с тех, кто прибегал к его услугам. Мусор он отправлял на заболоченный участок неподалеку, а всякую дребедень, которая еще на что-либо годилась, тщательно отбирал и затем продавал по дешевке. Конечно, это было не слишком прибыльное и процветающее предприятие, но, во всяком случае, дядюшка Джордж имел свое дело, а в таком маленьком городишке, как наш Уиллоу-Гроув, это кое-что значило.
Но вещицы, которые обнаружили у него на сей раз, были совершенно иного рода, и это-то меня беспокоило. Где он мог их заполучить?
— Тебе не кажется, что следует позвонить тетушке Мирте? — озабоченно спросила Элси.
— Не сейчас. От нее все равно проку не будет. Единственное, на что она способна, так это причитать и заламывать руки.
— Что ты собираешься предпринять?
— Прежде всего нужно найти судью Бенсона и получить от него постановление об освобождении дядюшки Джорджа. Если только Чарльз Нивинс не придумает каких-нибудь оснований для продления ареста, хотя это и маловероятно. По крайней мере, сейчас.
Увы, утром мне так и не удалось получить постановления. Я уж совсем было собрался поехать в суд и отыскать судью Бенсона, как моя секретарша Дороти Инглез, суровая старая дева, сообщила, что меня просит к телефону Чарли Нивинс.
Не успел я взять трубку, как прокурор, не дав мне даже поздороваться, начал кричать:
— Не вздумай отмалчиваться! Лучше говори сразу, как ты это устроил? Как помог Джорджу удрать из камеры?
— Но ведь он в полиции! Когда я уезжал, он сидел под замком, и я как раз собирался к судье…
— Ну так вот, его там давно уже нет! — надрывался Чарли. — Дверь заперта, а он исчез. Единственное, что от него осталось, это четыре пустые бутылки из-под пива, выстроенные в ряд на полу.
— Послушай, Чарли, ты же меня знаешь. Так вот, поверь, я не имею ровно никакого отношения ко всей этой истории.
— Конечно, я тебя знаю. Нет такой грязной проделки…
От возмущения он даже подавился и закашлялся. И поделом ему. Из всех крючкотворов-законников в нашем штате Чарли Нивинс самый несносный.
— Если ты намерен отдать приказ о задержании Джорджа как беглеца, то не забывай об отсутствии оснований для его первоначального ареста.
— Какие, к черту, основания! Достаточно одного ведра алмазов.
— Если они подлинные.
— Это настоящие алмазы, будь спокоен. Гарри Джонсон смотрел их сегодня утром. Так вот, он утверждает, что нет ни малейшего сомнения в их подлинности. Вся загвоздка, по его словам, только в том, что на Земле таких огромных алмазов нет. Да и по чистоте с ними ни один не сравнится.
Чарли на мгновение умолк, а затем произнес хриплым шепотом:
— Послушай, Джон, скажи честно, что происходит? Я никому…
— Я и сам не знаю, что тут творится.
— Но ты же беседовал с Джорджем, и он заявил шерифу, что ты приказал ему не отвечать ни на какие вопросы.
— Обычная юридическая процедура, — сказал я. — Против этого тебе нечего возразить. И еще одно. Ты отвечаешь за то, чтобы алмазы ненароком не исчезли. Я заставил Чета составить и подписать опись, и поскольку не выдвинуто обвинение…
— А как насчет бегства из участка?
— Сначала еще нужно доказать, что арест был произведен на законных основаниях.
Чарли грохнул трубкой, а я уселся в кресло и попытался привести факты в порядок. Однако все происшедшее казалось слишком фантастическим, чтобы в нем можно было толком разобраться.
— Дороти, — позвал я секретаршу.
Она просунулась в дверь, всем своим видом выказывая неодобрение. Судя по всему, она уже слышала — как, впрочем, и весь город — о том, что произошло, и к тому же вообще была весьма невысокого мнения о дядюшке Джордже. Наши с ним отношения вызывали у нее недовольство, и она не упускала возможности подчеркнуть, что он стоил мне немалых денег и времени без какой-либо надежды на компенсацию. Это, конечно, соответствовало истине, но нельзя же ожидать от владельца городской свалки, чтобы он платил адвокату баснословный гонорар. А кроме всего прочего, Джордж ведь приходился Элси дядюшкой.
— Дороти, свяжись с Кэлвином Россом из Института искусств в Миннеаполисе, он мой старый друг…
Банкир Эймос Стивенс ворвался в комнату словно метеор. Он промелькнул мимо Дороти прежде, чем она успела вымолвить слово.
— Джон, ты знаешь, что у тебя там?..
— А, ты имеешь в виду ту картину?
— Как, по-твоему, где Джордж раздобыл Рембрандта? Ведь картины этого художника на дороге не валяются, их только в музеях и увидишь.
