- Думаю, что нет. По крайней мере это очень маловероятно. Вы должны быть готовы к этому.
- Она будет прикована к постели до конца жизни?
- Скорее всего - да.
Он начинает чувствовать восхищение этим человеком, но почему-то вперемешку с недоверием. Какое-то странное, двоякое чувство. Ему то кажется, что этот человек на редкость добр, то, то он непередаваемо жесток.
- Как долго она сможет прожить так?
- Трудно сказать. Опухоль блокирует сейчас одну ее почку. Вторая действует нормально. Но когда опухоль распространяется и на нее - она заснет.
- Уремическая кома?
- Да, но не совсем так. Термин "уремия" употребляется обычно лишь в узком кругу медицинских специалистов. Для простых людей, не очень близко знакомых с медициной, все выглядит несколько проще.
Но Джонни прекрасно знает, что такое "уремия" - его бабушка умерла от того же самого, хотя у нее и не было рака. Ее почки просто практически перестали функционировать, и она впала в глубокую кому. Как-то в послеобеденное время, как всегда в своей кровати, она просто тихо умерла во сне. Джонни был первым, кто заподозрил, что это не просто коматозный сон, когда старики спят с открытым ртом. На ее щеках не успели высохнуть слезы от двух маленьких слезинок, а она уже была мертва. Ее беззубый полуоткрытый рот и старчески сморщенные потрескавшиеся губы вызвали у него тошнотворную ассоциацию со сгнившим и ссохшимся помидором, завалившимся недели две назад за какой-нибудь кухонный шкаф и оставшийся там незамеченным до тех пор, пока не начал вонять. Он поднес ей ко рту маленькой круглое зеркальце и терпеливо подержал его там минуту. Увидев, что на зеркальце не появилось ни малейших признаков запотевания, он позвал мать.
- Она говорит, что ее все еще мучают боли, и сильный зуд.
Доктор важно наклонил голову вбок, напомнив ему на этот раз Виктора де Грута.
- Ей КАЖЕТСЯ, что ей больно. Это мнимые боли. На самом деле никаких болевых ощущений она не испытывает. Вот почему так важен фактор времени. Ваша мать практически не в состоянии исчислять время секундами, минутами или часами. Она просто не чувствует его. Грубо говоря, для нее это то же самое, что дни, недели и месяца.
До него, наконец, с большим трудом доходит смысл того, о чем говорит этот высокий широкоплечий человек с бородой, и это пугает его. Где-то в отдалении тихо звенит какой-то звонок. Доктор не перестает говорить, желая закончить начатую мысль, однако этот звонок - сигнал того, что ему куда-то идти.
- Можете вы сделать что-нибудь для нее?
- Очень немногое.
Говорит он очень тихо и спокойно. По крайней мере, он, что называется, "не вселяет ложной надежды".
- Может случиться что-нибудь еще хуже, чем кома?
- Конечно МОЖЕТ. Но мы не можем предсказать это с достаточной степенью точности. Это совершенно непредсказуемо. Поведение болезни можно сравнить с поведением акулы. И то, и другое прогнозам не поддается. У нее может развиться, например, отечность или опухание брюшной полости.
- Еще одна опухоль?
- Нет, вы неправильно поняли меня - это не злокачественное новообразование, а просто опухание брюшной полости, при котором она раздувается подобно камере футбольного меча. Это опухание может потом спасть, а после этого появится снова. Я думаю, однако, что вряд ли стоит подробно останавливаться на таких деталях сейчас. Я считаю, что исход операции в любом случае можно будет считать успешным. "А ЕСЛИ НЕТ?! думает Джонни. - А ЕСЛИ НЕТ?!" Что будет, если вдруг, не дай Бог, произойдет наоборот? И ему все-таки придется дать ей эти пилюли?! Что будет, если его схватят за руку?! Он не хочет оказаться на скамье подсудимых по обвинению в "убийстве из милосердных побуждений". У него совершенно нет желания попасть на галеры. Мысленно он уже видит вопящие заголовки газет: МАТЕРЕУБИЙЦА ПОЙМАН ЗА РУКУ НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Приятного мало.
Сидя в машине, он все вертит и вертит в руках коробочку с надписью ДАРВОН. Вопрос стоит все также: СМОЖЕТ ЛИ ОН СДЕЛАТЬ ЭТО? Должен ли он? Он прекрасно помнит ее слова: "КАК БЫ Я ХОТЕЛА, ЧТОБЫ ВСЕ ЭТО ПОСКОРЕЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ! ВСЕ БЫ СДЕЛАЛА ДЛЯ ЭТОГО, ЛИШЬ БЫ НЕ МУЧИТЬСЯ!" Кевин предлагает выделить ей комнату в его доме для того, чтобы она могла умереть не в клинике, а среди близких людей. В клинике держать ее тоже больше не хотят. Прописали ей какие-то новые пилюли, от которых речь ее стала еще более бессвязной и невнятной. Это было уже на четвертый день после операции. Они просто хотят как-нибудь поскорее избавиться от нее, чтобы ее возможную смерть от неудачно проведенной кортотомии можно было как-нибудь списать просто на обычный рак. И она, таким образом, может остаться практически полностью парализованной вплоть до самой смерти, которая, не исключено, может наступить не так уж и скоро.
Он пытается представить себе, что значит потерять чувство времени. Как она справляется с этим. И вообще, так ли уж это важно для нее? Наверное, это что-то вроде того, как попытаться собрать и распутать несколько десятков клубков шерсти, разбросанных и запутанных игривым котенком. Пожалуй, даже намного сложнее. Длинная череда дней, проведенных в палате N 312. И все это в хаотическом нагромождении друг на друга.
К кнопке вызова медсестры они приспособили небольшой рычажок с веревочкой, другой конец которой привязали к указательному пальцу ее левой руки - она уже не в состоянии дотянутся до этой кнопки и нажать ее, если вдруг ей понадобится помощь или просто возникнет необходимость в утке.
Но даже и это ей уже неподконтрольно - она практически не чувствует своих внутренних органов так же, как не чувствует ног или рук, и о том, что сходила под себя, узнает только по доносящемуся запаху. За время пребывания в клинике она похудела с шестидесяти восьми до сорока трех килограммов, а все ее мышцы атрофированы настолько, что ее тело можно сравнить разве только что с телом плюшевой куклы. Имеет ли это какое-нибудь значение для Кева?
Способен ли он, Джонни, на убийство? Ведь он хорошо понимает, что это, как ни крути, самое настоящее убийство. Причем не просто убийство, а матереубийство, как будто он - внутриутробный плод из ранних рассказов Рэя Брэдбери, задачей которого является убийство вынашивающего его организма. Причем убийство во время родов - убийство организма, уже даровавшего ему жизнь. И действительно, Джонни был единственным ребенком в семье, с рождением которого были связаны большие трудности. После появления на свет его старшего брата Кевина, доктор сказал его матери, что лучше бы ей не иметь больше детей, поскольку это связано с большим риском для жизни...
Ее рак начался именно с матки.
Его жизнь и ее смерть начались в одном и том же месте.
