Я кивнул, слушая его вполуха (я почему-то думал о маме в этот момент и еще какое-то время -- только о маме).
-- Началось, -- вдруг сказал папа. -- Внимание!
Мы отключили нашу оптическую систему, чтобы видеть реальное расстояние между кораблями, и через какое-то время ясно увидели, как он постепенно приближается к нам. Транцем. Этот гигант!
Я почувствовал папину руку возле своей руки и что-то холодное в ней: он передавал мне лазерный пистолет. Я кивнул и тут же почувствовал, как почему-то сильно сжимаю свой пистолет, свой лазер.
-- Попытаемся, -- сказал папа, криво усмехнувшись, и тут же послал им несколько раз сигнал: "Что вы от нас хотите", но ответа мы не получили. Темный круг транца их корабля приблизился настолько, что занял уже значительную часть нашего экрана.
-- Ничего не боятся, черти! -- сказал папа. -- Что мы пойдем, как когда-то говорили, на таран. И знаешь, почему?
-- Коэффициент чуткости приборов? Мгновенная коррекция нашей скорости не их пилотами, а самим кораблем?
-- Да, что-то в этом роде... Наверняка так.
Мы замерли; трудно сказать, что я чувствовал; что-то другое -- не страх, тем более было еще и какое-то тупое спокойствие от нереальности происходящего.
И тут же мы с папой одновременно (он сильно сжал мне плечо) увидели, как черный круг их транца резко приблизился к нам, его темное поле в один и тот же почти момент перекрыло весь наш экран и стало, условно говоря, светлеть. Мы увидели, как их транец начал постепенно раскрываться по принципу расходящихся в стороны лепестков диафрагмы фотоаппарата. Перед нами было огромное, слабо освещенное пространство, в которое мы медленно вплывали и, вероятно, вплыли целиком, потому что услышали наконец мягкий звук и, переглянувшись, кивнули друг другу, мол, все ясно: "диафрагма" сзади нас закрылась, нашего корабля нет в космосе, он просто внутри другого корабля. Схвачен. Капкан. Полная консервация.
Искусственные огни, которые проплывали мимо нас, задвигались быстрее.
-- Что же это? -- сказал папа. -- Они увеличили свое торможение, приближая нас к тупику, этак мы влепимся!..
-- Погляди на приборную доску! -- кажется, крикнул я.
-- Чертовщина! -- сказал, помолчав, папа. -- Они сами нами управляют! Бред! Мы же пошли медленнее! Н-да...
Наши скорости уже совсем почти сравнялись, и мы с папой почувствовали вдруг серию одновременных мягких толчков по корпусу "Птиля", а глаз искусственного света, еле плывший за нашим экраном бокового обзора, остановился.
-- Надо полагать, нас подвесили, -- сказал папа. -- Висим как дитятко в колыбельке под деревцем. Система выбрасываемых пружин со всех сторон с магнитными присосками. Нас ждет минимум сто вариантов и, я думаю, ни одного хорошего.
-- А мама как же? -- сказал я. -- Что же это?.. А, пап?!
-- Вот именно. -- Он тяжко так вздохнул. Потом: -- Ну, будем ждать... Давай, черт побери, поедим! -- вдруг громко и почти зло крикнул он. -- Что же, из-за этих... голодными сидеть?
Мы начали есть довольно бойко, быстро как-то, торопливо, но потом эта торопливость сама собой кончилась, сменившись даже какой-то вялостью, и в этот момент мы услышали четкий, хотя и не сильный, удар в зоне выходного люка; папа тихо сказал: (странно, что то, что означали кивок или покачивание головой из стороны в сторону, было и у нас, и у них по смыслу одинаковым).
Одновременно Седоволосый и второй встали и, снимая с шеи каждый свой "плеер" на ремешочке, подошли к нам, повесили их нам на шею, отодвинули боковые крышечки, вынули связанные с аппаратиками тонкие шнуры с какими-то присосочками и прижали их папе и мне к шее. Седоволосый заговорил, и мы услышали и его чириканье, и то, что шло из аппаратиков, -- речь на русском языке.
-- Говорите много. Устройство не слышало ваш язык много, будет говорить нам плохо. Оно... нужно учиться помнить.
-- Если я верно понимаю, -- сказал папа (и одновременно из аппаратика "полилась" папина речь на языке наших хозяев), -- вы могли оставить аппараты на себе, подключить к себе присоски -- эффект был бы тот же. -- Он развил свою мысль.
"Что-то они тончат, -- подумал я. -- Столько было молчания, действий без слов, с Сириусом хотя бы. Выпендриваются, что ли?" И тут же подумал с опаской, что, может быть, аппаратик и мысли "переводит", но, глядя на них, почувствовал, что нет, не переводит. Нормально!
-- Кто вы такие? -- спросил Седоволосый.
-- Почему вы испугались нашего кота? -- сказал папа.
-- Что такое "кот"? -- спросил Седоволосый. -- Аппарат переводит вашу речь, но не всегда находит смысловые аналогии. Мы не знаем, что такое "кот". Аппарат пока учится.
-- Кот -- это животное, которое сын унес, чтобы вы не боялись. Ведь страшно, да? -- даже жестко как-то спросил папа.
Молодец папаня, подумал я снова, крепко он им врезал.
-- Вы не ответили на вопрос, кто вы такие?
-- Там, где мы живем, принято, чтобы в подобной ситуации вы назвали себя первыми. Здесь мы -- хозяева, а вы -- гости. Те переглянулись, и Седоволосый сказал:
-- Я -- капитан корабля. А это -- мой помощник.
-- А кто ведет корабль сейчас?
-- Это не так уж важно мне, я всегда могу это узнать. -- Он показал рукой на этот свой "экран" на шапочке, по которому бегали, исчезая и появляясь, разноцветные огоньки. -- Возможно, корабль сейчас идет сам.
-- И куда он идет? -- небрежно спросил папа. Ай да папаня!
-- Мы возвращаемся на свою планету.
-- А называется она как? -- спросил папаня.
-- Это вам не положено знать, -- сказал Седоволосый.
-- Если вы так хорошо отдаете себе в этом отчет, то почему задали такой вопрос нам? Откуда мы летим, вам тоже не положено знать. Или вы полагали, что мы дураки?
-- Что это -- "дураки"?
-- Непереводимые слова. -- Папа покрутил пальцем у виска.
-- А это что значит? -- спросил Седоволосый, повторяя папин жест у виска.
-- Просто жест.
-- А что есть "жест"?
-- Жест -- это движение.
-- Как по орбите?
-- Нет. Жест, движение, производимое человеком.
-- Ясно. Надо полагать, вы капитан этого корабля? А он... этот ре-бе-нок?..
-- Старший помощник и мой сын.
-- Объясните слово "сын".
-- Муж, жена понятно? -- спросил папа.
-- Тоже нет.
-- Женщина, мужчина, любовь?
-- Да, да, конечно. "Муж", "жена"... "сын"...
-- Так. А теперь пора сказать, почему вы испугались кота?
-- На нашей планете водятся такие. Есть и очень крупные. Но все с ядовитыми зубами. Их зовут "кольво". Ваш этот -- с ядовитыми зубами?
-- Да, -- сказал папа. -- Но действия кольво зависит от нашей команды. И далее. Мы выяснили, что никто из нас не собирается говорить противоположной стороне название, тем более координаты, своей планеты. Что вы намерены делать с нами дальше? Мы пленники?
-- Вовсе нет.
-- Тогда почему вы "затянули" нас к себе? В себя!
