Теперь до микрофона добрался плотный рыжебородый мужчина. Прежде чем задать вопрос, мужчина снял роговые очки, погрузил свой огромный нос в бумажный платок и от души высморкался. Фред Т. Хантер напрягся. Стрелявший в него Марио Мангано тоже носил очки. Хотя близорукость и была изведена под корень лазерной хирургией, но очки без стёкол продолжали украшать носы отдельных воинствующих интеллектуалов. Издатель подал знак — притронулся к остатку правого уха, — и к рыжебородому со всех сторон двинулись роботы-телохранители.
— Карл Густавссон, — назвался мужчина, прочистив наконец-то нос, и Хантер понял, что его предчувствия были не напрасны — Густавссон возглавлял Профсоюз невостребованных литераторов. — Господин Хантер, известно ли вам, что издательство «Лола-Пресс» оставило без средств к существованию практически всех прозаиков и поэтов Солнечной системы? В связи с этим, мне странно слышать, что вашему издательству «есть чем гордиться».
Роботы, вплотную приблизившись к литератору, приняли выжидающую стойку. Но Фред Т. Хантер решил расправиться с критиканом сам.
— Прозаики и поэты Солнечной системы? — переспросил он. — Таких не знаю. Если же вы говорите обо всех тех безмерно талантливых авторах, чьи произведения заполоняли книжные магазины ещё каких-нибудь семь лет назад, то я рад и, повторю, горд, что наше издательство поставило жирный крест на их окололитературной деятельности. Читатель, платящий за книгу, должен быть уверен, что получит ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ текст, сделанный на высочайшем ЛИТЕРАТУРНОМ уровне, а не графоманскую халтуру. Наше издательство смогло предложить первое, и во втором необходимость тут же отпала… Да и в чём проблема, господин Густавссон? Пишите на уровне Гомера, и мы вас тоже будем печать. 12-миллионными тиражами. Справитесь? Или слабо? Огромный нос бородача налился фиолетовой краской. Густавссон открыл было рот, но роботы-телохранители так сдавили литератора со всех сторон, что тот сумел извлечь из себя лишь глубокий стон.
— Последний великий писатель умер сто двадцать лет назад, — продолжал Фред Т. Хантер, брезгливо глядя на оппонента. — Это вам любой литературный критик скажет. И именно издательство «Лола-Пресс» спасло человечество от погружения в трясину графомании… — Пауза. — Согласен, звучит пафосно, но так оно и есть.
Тут Густавссон проявил неожиданную для интеллектуала ловкость — он отпрянул назад, потом резко ушёл вниз. Роботы-телохранители звучно стукнулись пластиковыми лбами и на какое-то время отключились. Воспользовавшись этим, Густавссон вынырнул из-под тел роботов и возопил:
— Вы лжёте, Хантер! Бессовестно лжёте! Если вы так любите Гомера, почему ваше издательство не печатает «Илиаду» и «Одиссею»?
— Кто же их будет читать!? — изумился Хантер; он опять вцепился в своё правое ухо, и к Густавссону устремились новые роботы. — «Илиада» и «Одиссея» — без сомнения, достойные книги, но написаны давно и адресованы явно не нам. Поэтому вполне уместно поручить Гомеру, раз появилась такая возможность, написать что-нибудь для нужд современных читателей. Телохранители снова прессовали Густаве-сона. На этот раз рыжебородый литератор не устоял и, тяжело дыша, отступил от микрофона. Его место сразу же заняла очередная поклонница издательства «Лола-Пресс», но Фред Т. Хантер прежде решил расставить все точки над надлежащими буквами.
— Семь лет назад при помощи мощных биокомпьютеров были тщательнейшим образом проанализированы дошедшие до нас тексты великих писателей: Гомера, Сервантеса, Бальзака, Толстого… Отбирались лучшие из лучших. Досконально изучались стиль и прочие особенности каждого. И вот свершилось: были созданы чипы, способные писать — да что писать, — чувствовать, мыслить! — за Гомера, за Толстого… С их талантом и глубиной. С их размахом… Чипы, правда, требовалось имплантировать в настоящего, живого человека, а добровольцев не нашлось, и тогда я сам пошёл на это… Да-да, все классики теперь здесь! — Фред Т. Хантер хлопнул себя по лбу. — И творят без остановки! Нелегко носить целое издательство в голове, зато точно знаешь, что никто из авторов не отлынивает, и все тексты будут готовы в срок… — Он рассмеялся, и стоявшие позади него самописцы натужно загудели и замигали лампочками. — Первый же роман — а это был изумительный Джойс! — стал бестселлером и собрал все литературные премии, какие только есть. Да, книга была не об Ирландии XX века. Она была о наших современниках, людях XXII века, но написана с настоящим умением, и читатели это оценили… Что до графоманов — с ними было покончено навсегда, пусть даже некоторые из них создают профсоюзы.
Собравшиеся рукоплескали. И никому не было дела до Густавссона, которого роботы в этот момент впихивали в кабину космического лифта.
Встреча продолжалась ещё сорок минут. Фред Т. Хантер опустошил две бутылки минералки — обильное питьё просто необходимо при интенсивной работе мозга — и отвели на все вопросы читателей.
Включая обязательный: «Над чем сейчас работает Гомер?»
Потом в зал внесли упаковки трёх новых книг издательства «Лола-Пресс», только что поступивших из типографии. Читатели бросились разбирать шедевры. Желающие получить автограф поспешно выстроились в очередь.
Это были действительно великие книги.
«Ромео, бросивший Джульетту» бессмертного Уильяма Шекспира— роман-скандал; со стереообложки скалился довольный Ромео.
«Оливер Хлыст» Чарльза Диккенса — похождения виртуального садомазохиста; кожаный переплёт, металлические застёжки, подарочное издание.
«Гороскоп на 2183 год» Гюстава Флобера — мягкая обложка, тиснение золотом. Стиль классиков, как всегда, был передан безупречно.
«За Шекспира — Фред Т. Хантер».
«За Диккенса — Фред Т. Хантер».
«За Флобера — Фред Т. Хантер».
Платиновая авторучка в руках издателя без устали бежала по титульным листам. Ему было не стыдно подписывать книги такого уровня.ТМ
Валерий Гвоздей
ГИГАНТСКИЙ ШАГ
1'2014
Врубив на всю мощь любимую группу «Взрывная декомпрессия», чтобы низкие частоты пробивали тело насквозь, каждым нервом прочувствовав жёсткий ритм, я двинул рукоятку — вперёд, за красную линию, хотя права на это не имел, честно говоря.
Мир исчез, превратился в искрящийся «радужный туман» на экране — так бортовой комп отражает движение корабля за порогом световой.
Я довольно откинулся в кресле.
Чёрт!..
Только разогнался — «мигалка» нахально протолкалась сквозь экранный туман.
