Итак, мне страшно повезло. Волею чистого случая я сделал открытие… С помощью направленного воздействия мне удалось вывести формы простейших, которые были способны невероятно быстро размножаться и при определенных, заданных, условиях образовывать самые невероятные виды и объемы колоний. Когда формирование колонии завершалось, то размножение обычно сходило на нет.
Если Вас уже охватило сладостное предвкушение, вынужден Вас разочаровать: я не предлагаю Вам быть своим наследником, синьор Булаев. Я не сообщу Вам ни вида простейших, ни способа воздействия. Ныне я ни на миг не сомневаюсь, что мое открытие может принести человечеству только зло, какой бы партии ни достались его плоды. Простите мне мое классовое невежество. Я унесу свою тайну в могилу, чтобы не делить ни с кем вину и честно предстать с ней на Страшном Суде.
Итак, передо мной открылась фантастическая перспектива: за кратчайший срок повторить, смоделировать появление на планете многоклеточных организмов. Эта идея приводила меня сразу и в восторг, и в содрогание. Легко ли было не поддаться искушению? Вы - истинный ученый. Вы меня поймете. Реальные последствия таяли в тумане розовых грез и предвкушения славы. Я чувствовал себя демиургом, запускающим на Земле новый виток эволюции.
Мне не хватало новейшего оборудования и кое-каких средств. Меценат нашелся на удивление скоро. Сдается мне, что приборы и штат покладистых подчиненных я получил прямо из рук Сатаны… У меня оставался еще шанс опомниться, но этот тип, как ни странно, предложил обыкновенные чернила, и я подписал контракт. Он был представителем некоего германского концерна. Имя не имеет значения, наверняка оно вымышленное. Само заведение, финансируемое концерном, было секретным, и я обязан был хранить тайну ведения своих работ («до окончательного результата» - так было записано в контракте, и это меня обнадежило). Это произошло в конце двадцать девятого года. Мне было предложено еще некоторое время гастролировать по Европе и писать статьи на любые темы, кроме главной.
Мое предприятие получило в секретных документах наименование «Проект „Эволюция-2"», что, признаюсь, подстегнуло мое честолюбие.
Спустя два года после начала разработок я уже был готов к проведению натурных испытаний. Я сообщил своему начальству, что, хотя колонию «первого поколения сборки» легко дестабилизировать или уничтожить, полной гарантии контроля и изоляции быть не может, поэтому эксперименты целесообразно вести за пределами Европы: например, в глухих районах Африки или Латинской Америки. «Представитель концерна» в ответ на мои предостережения вкрадчиво улыбнулся и заговорил со мной эпическим тоном, весьма свойственным современным германским нибелунгам.
- В мировом фольклоре, - начал он, - есть много упоминаний о драконах и других чудовищах. Силен не тот, кто их побеждает мечом, а тот, кто сможет их приручить, стать их хозяином. Итак, первая попытка… В стороне от материка, в горах Шотландии, есть озеро Лох-Несс, весьма глубокое и таинственное. Ходят легенды, что в нем живет и прячется некое чудовище. Я предлагаю вам (предложение прозвучало тоном приказа) сделать старые слухи достоверными…
Так была проведена операция под кодовым названием «Гидра-1». Вскоре в европейских газетах появилась фотография «озерного змея». Вы видели ее? Если нет, то непременно когда-нибудь увидите.
Вслед за «Первой Гидрой» родилась «Вторая» в африканских дебрях, в тех самых краях, где, по преданию, живет существо, похожее на динозавра, - мокеле-мбембе.
Легко догадаться, что моих «чудовищ» можно увидеть, сфотографировать, наконец попросту испугаться. Но поймать их, не зная секрета, отнюдь не легче, чем поймать солнечный зайчик. Колония собирается и распадается сама собой, а команда «сборки» известна только мне. Я не завидую энтузиастам, которые уже ринулись на поимку моих драконов.
Последним этапом работы с простейшими «первого поколения сборки» было моделирование устойчивой человекоподобной формы. Я не хотел спешить, но такое условие диктовал контракт.
Новая серия экспериментов была развернута уже при Гитлере.
Передо мной оставалось одно серьезное препятствие: необходимость наличия большого водоема. «Гидра-1» может существовать только в воде, «Гидра-11» способна выбираться на сушу, но - на очень короткий промежуток времени. Удача, дьявольская удача продолжала сопутствовать мне, и вскоре я сумел получить вид, способный жить и «собираться» на льду или на снегу.
Узнав об этом, «представитель концерна» пришел в восторг.
- О, это феноменально! - воскликнул он. - Воин, встающий из толщи льда. Вот она, арийская истина! Ваше исследование, герр профессор, лучшее доказательство теории «вечного льда» и происхождения разума.
Все они, наци, помешаны теперь на мистическом бреде проходимца Горбигера.
Меня представили фюреру. Клянусь, он именно такой, какой бывает на трибуне: чудовищная, ожившая и порвавшая ниточки марионетка. Крошка Цахес - его младший братишка. Когда по ночам меня одолевают кошмары и я начинаю бродить по темной комнате, мне в голову лезет подозрение, что он, этот одержимый, ведущий нацию, а то и весь мир к катастрофе, всего лишь произведение одного из моих коллег, гением своим и силой темного духа осмелившегося сразиться с самим Творцом.
Итак, была разработана новая операция - «Зубы дракона» (надеюсь, Вам известна эта древняя легенда об армии бесстрашных смертников-головорезов, вырастающих из посеянных в землю драконьих зубов). Однако даже это название (какой намек, какое предостережение!) не образумило меня.
Операция началась. Место действия: Гималаи, Тибет.
Для меня остается загадкой, с какой стати практическому немецкому уму понадобилась вся эта азиатская оккультная мишура. Впрочем, я никогда не задумывался об этом всерьез: не хватало времени.
Меня включили в состав одной из тибетских экспедиций, курируемых самим фюрером. Когда посреди белого ледника медленно поднялась в рост бурая фигура, двое моих спутников (на групповой фотографии они в форме), откинув меховые капюшоны, зааплодировали.
- Шлем! - засмеялся один из них. - Ему не хватает стального шлема и арийского меча.
- Лучше, если вместо меча у него вырастет «шмайсер», - добавил второй нибелунг.
Все это время, вплоть до прошлой осени, я работал не покладая рук. Я был одержим. Я не замечал, что на площадях горят библиотеки, и не обращал внимания на хриплый, истошный лай, доносившийся из всех радиоточек. Я работал, синьор Булаев. Я просто работал.
Но небеса были милостивы, ниспослав мне, правнуку ослепшего Фауста, еще один, последний шанс.
Это случилось в сентябре прошлого года в Нюрнберге. Волею случая (случая?), то есть не имея на то никакого желания, я попал на почетные трибуны стадиона, где проходило массовое нацистское торжество.
