– Вик, помнишь, тут ручей бежал, а вон там был наш пруд?
Я хорошо помнил и ручей и пруд. Собственно, это был даже не пруд, а одно только название, что пруд - лужа длиной метров восемьдесят, шириной - тридцать и два метра глубины в самом глубоком месте. Но нам он тогда казался очень большим и страшно глубоким. Там всегда можно было купаться, даже не спрашивая у родителей разрешения, что мы и делали.
– И мы с тобой там купались, каждый день, и не по разу, - я тоже улыбнулся.
– А ты меня ещё и плавать учил.
– Когда и сам почти что не умел.
– И мы один раз чуть не утонули… - Серёжка сел на камень рядом со мной. Несколько минут мы просто сидели и молчали. - Вик, а транспорт-то точно придёт? - Перескочил он на другую тему.
Это была не наша тема. Транспортный корабль должен был прибыть на Дивер ещё месяц назад, чтобы забрать нас, последнюю группу людей, остававшихся на планете, и доставить на Терцию, куда большей частью и перебазировалась наша колония. Но корабль не пришёл, и никто не знал, почему он не пришёл. Это стало постоянным и серьёзным поводом для мрачных мыслей у взрослых. Но нас это мало занимало. Даже если корабль и не придёт, мы от этого не погибнем, наш посёлок способен обеспечить нас всем необходимым не на одну сотню лет. Разве что планета упадет на солнце, но вроде бы, согласно новой, недавно разработанной, теории тяготения такого не должно произойти. Но кто сейчас верит теориям, после того, что случилось с планетой семь лет назад? Если старая теория оказалась неточной, то и новая тоже может дать сбой.
– Придёт, обязательно придёт, - ответил я, немного подумав, и добавил, - нас ведь не бросят, люди людей в наше время не бросают.
– Но ведь они же месяц назад должны были прилететь, а до сих пор нет ни корабля и никаких известий.
– Мало ли какие проблемы могли появиться у других звёзд.
Серёжка кивнул в ответ, и ещё немного помолчав, неожиданно для меня предложил:
– Вить, давай, прямо сейчас, сходим на космодром?
– Туда же больше часа топать, - возразил я ему, - а рассвет уже совсем скоро, изжаримся ведь.
– Не изжаримся, не сразу ведь, как солнце взойдет, страшная жара сделается. А мы только посмотрим, и сразу же обратно.
Я прекрасно понимал, что идти на космодром сейчас - это натуральнейшая глупость, и даже не просто глупость, а дурной, никому не нужный риск. Но в этот момент всё мое здравомыслие просто куда-то отодвинулось. Меня словно бы что-то тянуло на космодром, как магнитом, и я сразу же согласился:
– Идём, но только придётся поспешить.
Дорога к космодрому была в отличном состоянии. Широкая полоса из серого, уплотненного и оплавленного грунта, с ней абсолютно ничего не сделалось после катастрофы. Шли мы быстро, и рассвет нас застал уже на самом краю огромного взлетно-посадочного поля. Сначала горизонт стремительно подёрнула красная дымка зари, а потом над ним показался тускло-багровый краешек красного солнца, такого близкого сейчас и непривычно огромного. На его выползающем на небо диске даже невооруженным глазом были видны тёмные пятна и яркие факелы вечно бушующей поверхности. Это было такое зрелище, которое мало кто из людей мог наблюдать собственными глазами, без телескопа и без какой бы то ни было защиты.
– Ой, - Серёжка остановился одновременно со мной, пораженный открывшейся перед нами картиной, - оно такое громадное.
– К тому же очень близкое и очень опасное, - добавил я и протянул Серёжке накидку, - на, надень, а то сейчас следом за красным солнцем и жёлтое покажется.
Не успело ещё красное солнце полностью выбраться из-под горизонта, как над ним уже показался и краешек жёлтого. Свет солнц смешался, стало так светло, как раньше бывало наверно только в летний полдень, а может быть и ещё светлее. И в этом свете весь пейзаж преобразился, сделался настолько нереальным, словно бы мы оказались на абсолютно чужой и чуждой людям планете.
Сейчас нам нужно было как можно быстрее бежать обратно, в посёлок. Если уж только что взошедшие солнца светят настолько опаляюще, то что будет тут через час, когда они поднимутся ещё выше. Наши отражающие накидки оказались просто игрушками, солнца нагрели их в один момент. И я прекрасно понял, что камни под ногами, да и сам воздух, уже очень скоро станут просто обжигающе горячими, и до посёлка нам не добежать ни за что. А мы были уже на космодроме. На всём его огромном поле возвышался только один корабль - внутрисистемный транспорт, один из тех, которые когда-то использовался для обеспечения орбитальных строек, но уже не один год назад заброшенный. В этот момент я подумал, что если попасть на него, то у нас появится верный шанс, на любых кораблях действует автономная система жизнеобеспечения, а автоматика всегда должна поддерживать корабль в исправном состоянии, даже если им и не пользуются. Но вот о том, как попасть на корабль, я не имел представления…
В полумиллионе километров от планеты пространство охватила лёгкая, но быстро нарастающая дрожь, искажающая и преломляющая свет далёких звёзд, оно искривилось, надулось, словно воздушный шарик, лопнуло и скрутилось тугим вихрем. И вот, в самом центре этого вихря, яркой вспышкой какого-то запредельного, не существующего в природе оттенка, начал выход в нормальное пространство мощный межзвёздный корабль. Какую-то долю секунды он весь пылал ярчайшим сверхзвёздным огнем, потом его светящаяся оболочка раздулась и лопнула, словно мыльный пузырь, и корабль окончательно вошел в нормальное пространство после дальнего внепространственного перехода.
– Поздравляю экипаж с прибытием к нашей первой цели, - негромко сказал командир, высокий светловолосый мужчина, которому на вид никто не дал бы больше двадцати пяти, если бы не глаза, глаза много повидавшего и пережившего человека. На самом деле он был стар, стар настолько, что никто из не знакомых с его историей людей и не догадался бы насколько. За все свои жизни он переменил столько имен, что никто кроме него самого и не знал, как же его зовут на самом деле. Никто не знал и того, что сейчас он носил то, под которым родился и которое носил всю свою очень долгую первую жизнь - Артур Рикст, астрокапитан звёздного космофлота, - под нами планета Дивер. Мы должны сделать то, что должны, круг обязательно должен замкнуться, иначе под вопросом будет не только наше будущее, но и наше прошлое, да и само наше существование окажется под большим вопросом… Ну, ладно, хватит слов, приступаем к делу. Расписание один, выход в точку визуального контакта.
Корабль резко пошел на снижение, туда, где ночь на планете вскоре должна была смениться днём, туда, где они обязательно должны оказаться. Командир неторопливо вошел в рубку наблюдения:
