Она тряхнула головой, и я заметил, что ее светлые волосы доходят ей почти до пояса. Я помолчал, ожидая ответа.
- Почему ты не отвечаешь?
Я заметил движение сзади и повернул голову. Ко мне склонялся секретарь.
- Нижайше осмелюсь доложить, - зашептал он. - Девушка немая от рождения, ваше величие.
Я сглотнул неожиданно застрявший в горле комок и протянул руку. Кто-то вложил в нее свиток.
- Здесь ясно написано, - угрожающе произнес я, - что она говорила во всеуслышанье. Я спрашиваю - как она могла говорить во всеуслышанье, если она нема от рождения?
- Нижайше осмелюсь... - еще тише зашептал секретарь.
- Что? Что ты там шепчешь?
- Она показывала это знаками, ваше величие. У немых есть свои знаки...
- Хорошо, - раздраженно перебил я. - Я вижу, что дело не завершено подобающим образом. Дознавателя сюда!
У моих ног оказался трясущийся от страха толстый человек.
- Как же ты осмелился, - тихо, но грозно сказал я, и чиновник сжался в комок, трепеща, - как же ты осмелился представить на мой суд незаконченное дело? Отвечай!
- Я... Э...
- Никанор! - позвал я.
- Да, ваше величие, - выдохнул Никанор где-то за спиной.
- Дознавателя в карцер! - приказал я. - До тех пор, пока я про него не вспомню. И пусть молит Бога, чтобы это когда-нибудь произошло!
- Слушаюсь, ваше величие.
И тут я заметил, что девушка настойчиво делает какие-то знаки.
- Что она хочет сказать? - спросил я.
- Толмача сюда! - послышался сдавленный шепот Никанора. - Живо!
- Вот как, - смиренно произнес я, любуясь девушкой. - Привели на суд обвиняемую, но не потрудились привести толмача. - Я тяжко вздохнул и спокойно сказал: - Я же вам всем головы посрубаю. Самолично. Не надо толмача! Я и так понял, что она хочет сказать. Она просит пощадить дознавателя. Ну что ж. Я, сатрап и самодур, сегодня нахожусь в небывало благодушном настроении. Тебя, кажется, зовут Анной? Как он обращался с тобой? Он тебя бил? Пытал? Издевался?
Анна отчаянно замотала головой, а я наблюдал за дознавателем, который, конечно же, и бил, и пытал, и издевался - на его жирном лице все это отчетливо написано. И у нее вон какие синяки на руках.
- Он обращался с тобой по-ангельски? - я снова вздохнул. - Это неправда. Но, как я уже сказал, у меня сегодня благодушное настроение. Я прощаю тебя, судейский. Ступай.
Чиновник униженно пополз прочь, а я шепнул Никанору:
- В карцер, все-таки, эту жирную свинью. Навечно!
Девушка стояла счастливая. Я смотрел на нее, и у меня что-то пело в душе, играла легкая музыка. Я ощущал небывалый подъем.
- Судебное заседание откладывается, - сурово объявил я. - Надеюсь, тот дознаватель, который займет место предыдущего, справится с делом значительно лучше.
- Никанор! - позвал я тихо. - Девушку поместить в зеленой гостиной. И стражу, чтобы не убежала. Кормить как принцессу. Обращаться как со мной.
- Слушаюсь, ваше величие.
Я покинул тронный зал и быстрым шагом направился в спальню. Бросился с разбегу на кровать и закрыл глаза.
- Ба, кесарь, да ты влюбился! - прошелестело над ухом.
- Отстань! - отмахнулся я. - Ты мне сейчас совсем не нужен.
- А она и правда красива, - задумчиво молвил голос. - Впрочем, это дело вкуса. Лично на меня она не произвела такого впечатления, как на тебя. Красивая девушка, да, не спорю. Но...
- Заткнись, - вяло сказал я. - У нее глаза живые. Я никогда не видел таких живых глаз. И они синие. Синие!
- Да, я заметило. Но синие глаза еще не означают...
- Замолчи!
- А ты попроси меня, попроси!
- Ни за что! Можешь продолжать свою болтовню, если уж с этим ничего поделать нельзя.
- Упорный ты, кесарь, - вздохнул призрак.
Вместо ответа я хлопнул в ладоши и приказал прислать ко мне Никанора.
- Я надеюсь, - сказал я, - что в момент свидания ты исчезнешь отсюда?
- Свидания? - оживилось привидение. - А что, будет свидание? Нет, ни за что не исчезну! Буду присутствовать!
- А если я попрошу?
- А ты не попросишь! Ты себя не переломишь.
Вошел Никанор, склонился в низком поклоне.
- Приведите сюда девушку, - приказал я. - И оставьте нас одних.
- Слушаюсь, ваше величие.
- Так попросишь или нет? - мне показалось, что бесплотный голос прозвучал сурово.
- Сначала скажи, зачем тебе это нужно?
- Нужно. Мне это позарез нужно! Как зачем? Как зачем? Странный вопрос! Ты вспомни, ты за всю жизнь хоть раз кого-нибудь о чем-нибудь просил?
Я задумался.
- Нет, мне кажется, не просил. Я приказываю, и все выполняется. Но с тобой - другое дело. Я не могу тебя казнить, не могу тебе приказать.
- Значит, остается просить! - обрадовалось привидение.
Я рассердился. Вот проклятая тварь! Я злобно спросил:
- И в опочивальню со мной пойдешь?
- А ты надеешься увести ее в опочивальню?
- Мне стоит ей только приказать!
- Боже, да ты собрался ее изнасиловать?!
- Нет, почему, - смутился я, не узнавая себя. - Отчего ты так решило? Я не собираюсь насиловать. О, как ты мне надоел, проклятый призрак! Ты что, перевоспитать меня решил? Не выйдет!
- Выйдет, - твердо сказал голос. - Попросишь. Не меня, так ее попросишь. Деваться тебе некуда, владыка. Возьмешь ее силой или по принуждению, и глаза ее погаснут. Тебе нужны ее безжизненные глаза? Вспомни всех блудниц, которые перебывали у тебя в постели - ты видел хоть у одной из них живые глаза? Хоть одна из них любила тебя?
- Молчи, - беспомощно произнес я. - Со многими мне было хорошо.
- А им? Им было с тобой хорошо?
- Меня это не интересует!
- А зря. На твоем месте я бы поинтересовалось.
- Каждому лучше быть на своем месте, - надменно сказал я, - и не претендовать на чужое.
- Да я и не претендую, - смутился призрак. - Разве может призрак стать кесарем? Мне и в голову не приходило.
- Да, - с издевкой произнес я, - это было бы необычайно весело - невидимый кесарь. Я посмеялся бы от души.
Двери распахнулись, и в комнату вошли стражники. Они вели закованную в цепи Анну.
- Снимите цепи, - приказал я. - Никанор!
Никанор вошел в спальню, поклонился.
- Разве я не ясно выразился - обращаться как со мной? Ты видишь у меня на руках цепи? Еще одна такая ошибка, и я закую тебя вместо нее!
Анна замотала головой, на лице ее отразилось страдание.
- Ладно, ладно, - примирительно сказал я, поняв, что она заступалась за Никанора. - Никто его не собирается заковывать. - Ее лицо разгладилось, она улыбнулась. - Пока не собирается, - я сделал ударение на слове "пока" специально для Никанора, который поклонился и ушел, сопровождаемый стражниками. - Сядь, - сказал я, указывая на диван с подушками. Она села, глядя на меня во все глаза, отчего у меня слегка шевелились волосы на всем теле, прижала одну из подушек к груди и стала настороженно следить за мной.
