здешних домовых дедушек.
- Так она же след путать умеет, - выкрутился он. - И может голодная хоть полгода, хоть год сидеть.
- Так что же - она тут у тебя уже год сидит? Так за год же она с моим женихом спутаться могла! - закричала Малаша. - А дуре-свахе и невдомек!
- Тихо ты, девка! - прикрикнул Аникей Киприянович. - Откуда я знаю, что у кикиморы на уме? Коли она уже старая, ей, может, женихов дед, Мартын Фомич, полюбился?
- Пошли разбираться, - решительно сказала Малаша. - Вдвоем не так страшно.
И оказалось, что домовиха прекрасно запомнила дорогу в богатую квартиру, которая внезапно оказалась самой что ни на есть разоренной.
- Трифон Орентьевич! - позвала Малаша и выглянула из вентиляции.
Зарешеченная дырка выходила на кухню, и сперва Малаша, а за ней и Аникей Киприянович увидели: вся мебель на месте и даже оконные занавесочки сверкают белизной.
Они спустились так, как умеют спускаться по стенам только домовые, используя вместе ступеньки любую трещинку и даже завиток узора на обоях.
- Что за диво! Все, как было! И ковер вон! И ваза! - приговаривал Аникей Киприянович, ступая по паркету из натурального дуба.
- Ты их позови, - велела Малаша. - Сперва Мартына Фомича, а потом Трифона Орентьевича.
Безместный домовой прекрасно знал, что никто ему не отзовется, но исправно голосил, пока не стало ясно - хозяева в отсутствии.
- А не похитила ли их кикимора? - предположила Малаша.
- Для чего бы? - удивился было Аникей Киприянович, но вдруг вспомнил всю суету со сватовством, вспомнил Неонилу Игнатьевну, и решил, что лучшего способа помочь ей просто на свете нет. - А что? Очень даже может быть! Я слыхивал, что кикимора со злости и выкрасть домового может.
- А потом?
- Потом мучает. Щиплет, теребит, шерсть ему дерет, - страшным голосом врал Аникей Киприянович.
- Ахти мне! Так спасать же надобно!
- Уже не спасешь. Пойдем-ка лучше, мать твою отыщем со свахой, да всех предупредим, что в доме кикимора шалит.
Аникей Киприянович рассчитал разумно - чем больше тумана теперь напустить вокруг этого сватовства, тем больше надежды, что свахи-соперницы расторгнут договор, и Неонила Игнатьевна не пострадает. А, кстати, если свахи испугаются и какое-то время не станут сюда более соваться, глядишь, разборчивый жених и одумается. Тут-то Неонила Игнатьевна его и сцапает!
Он только не мог понять - что же происходит на самом деле в этой странной квартире. Если кикимора - чего она тут забыла? Ведь коли она принялась бы отводить глаза здешним хозяевам - они бы давно съехали. А вот живут же, из спальни хозяйский храп доносится, в детской тоже кто-то сопит...
Выведя утирающую слезки Малашу, сдав ее с рук на руки перепуганной матери, Аникей Киприянович тихонько дернул Неонилу Игнатьевну.
- Доведешь их до дому - и жди меня под лестницей, - приказал беззвучно, однако внушительно.
Сам он хотел подождать, пока домовихи отойдут подалее, и тогда уж пуститься в дорогу. Кроме того, что следовало оправдывать свое вранье, домовой просто не хотел слушать бабьи причитания. Иная домовиха так расхнычется, что хуже всякой кикиморы...
Он неторопливо двинулся вдоль стенки, соображая, с кем бы из стариков посоветоваться о странном деле. И споткнулся о вытянутые ноги.
Привалившись к стене и закрыв глаза, сидел странник и тяжко дышал.
- Да ты никак помираешь! - схватился Аникей Киприянович и уложил страдальца плашмя.
- Тяжко... - прошептал странник. - Пусто... Никого не вижу...
- А слышишь?
- Слышу...
- Ты продержись немного! Сейчас я позову кого-нибудь, в тепло тебя отнесем, вылечим! - пообещал Аникей Киприянович и понесся через асфальтовую дорожку и газон в магазин-стекляшку, где вполне мог жить кто-то из своих. Магазин - такое место, где простые женщины работают, которые еще понимают необходимость домовых и угадывают их присутствие, там и еды на тарелке в углу оставят, и по праздникам - рюмочку...
Магазинный домовой был ему незнаком. Обнаружил его Аникей Киприянович занятого делом - дохлую мышь на двор выволакивал.
- Развелись, спасу нет! - пожаловался магазинный. - Их ядом травят, а яд неправильный попался, они от него только толстеют.
- А эта от обжорства, что ли, померла?
- А эта в ловушку попала. Я на них ловушки ставлю там, где не видно.
Аникей Киприянович растолковал, что на дворе, у стенки, того гляди, покойник образуется.
- Может, его просто-напросто покормить следует? - предположил весьма упитанный и кругломордый магазинный. - Сейчас ко мне заведем, у меня тут всякого добра - прорва!
Подхватив странника с двух сторон, они через щель, образовавшуюся между квадратными бетонными блоками, дорошкой выложенными вокруг магазина, и магазинной стеной, втащили его на склад.
- Ну, выбирай, чего душеньке угодно! - щедро распорядился магазинный.
- А чего выбирать? Пустота одна... - прошептал странник. - Стенки голые, пыль на полах... одни запахи остались...
- Какие еще голые стенки? - магазинный обвел взглядом свое хозяйство и вдруг дико заорал:
- Обокрали!!!
* * *
Впоследствии, вспоминая эту диковинную историю, Аникей Киприянович очень удачно изображал в лицах, как вопил магазинный и как сам он, увидев взамен ящиков и стеллажей с товаром полнейшую пустоту, тряс башкой и протирал глаза. А с особым удовольствием и успехом - что было потом.
- Бежать, бежать скорее, искать воров, ловить, хватить! - голосил магазинный. - Может, еще недалеко утащили! Телефон у заведующей! В милицию звонить!
Подвал был длинный, в конце имелась дверь, очевидно, открытая, потому что именно к ней понесся магазинный и вдруг его что-то отбросило. Башка его мотнулась, он шлепнулся на мохнатый зад и схватился рукой за лоб.
Аникей Киприянович поспешил на помощь.
- Тут кто-то есть, - заплетающимся языком сообщил магазинный. - К двери меня не пускает. Ступай ты, может, тебя пропустит...
- Ага, и меня по лбу благословит! - огрызнулся Аникей Киприянович и стал мелкими шажками продвигаться к двери, и не просто так, а в стойке кулачного бойца - левым боком вперед, левая согнутая прикрывает грудь, правая готова сверху нанести крутой и стремительный удар, при удаче стесывающий вражий нос вровень со щеками.
Именно потому, что он двигался медленно, то и не пострадал, а уперся плечом в нечто плотное, хотя и незримое. Тут только до него дошло, что в дело опять вмешалась кикимора и отвела всем глаза. Ощупав незримое, он установил, что это край железного стеллажа, на котором стоят пакеты и банки.
- Эй! Ты того, не волнуйся! Ничего не украдено! - сообщил Аникей Киприянович магазинному. - Это нам кикимора глаза отвела...
Сказал он это - и задумался.
