Несмотря на то, что я больше не пироманьяк после операции на мозге, я не могу помочь, но получаю некоторое удовольствие от этой сцены. Кроме того, для отвлечения Хискотта и его армии рабов, мне требуется создать хотя бы немного дыма на уровне земли, чтобы скрыть своё приближение к нужному мне дому. Большая часть белой массы взмывается прямо вверх от горящего дёрна; тем не менее, тонкий слой дымки ползёт по склону. Скоро я должен получить те условия, которые требуются.
Для неосведомлённого наблюдателя моя усмешка может показаться безнравственной. Я поздравляю себя вслух – «Хорошая работа, хвастунишка» – и вытираю свой текущий нос о рукав толстовки, как будто я немытый пират, готовящийся разграбить и разрушить прибрежное поселение. Иногда я удивляюсь, до каких криминальных пучин могу опуститься, если когда-нибудь перейду на тёмную сторону.
Автоцистерна, вполовину короче восемнадцатиколёсника, появляется на асфальтобетонной узкой дороге, связывающей торговые предприятия и дома, расположенные ниже. На белой цистерне красным цветом написаны два слова – «УГОЛОК ГАРМОНИИ» – и я могу только предполагать, что это часть противопожарного снаряжения, находящегося в боеготовности, разумная мера предосторожности для той части Калифорнии, где в немногочисленные сезоны дождей бывают лишь редкие мелкие дождики и где землю периодически покрывают пожары.
Со стороны домов выезжает удлинённый «Додж»-пикап с шестью людьми из клана Хармони, сидящие в багажном отделении. Грузовик – отменный красавец, высоко сидящий на больших шинах, и к нему прикреплён V-образный плуг, сейчас поднятый. Он останавливается на середине дороги между домами и огнём.
Парни в багажнике пикапа, вооружённые лопатами и тяпками, спрыгивают и располагаются вдоль обочины дороги. Водитель отъезжает от мостовой, опускает большое V-образное лезвие и едет в поле, вспахивая преграду от пожара по направлению к морю. Люди тут же следуют за грузовиком, отбрасывая в стороны взрыхлённую траву, выкапывая все глыбы, с которыми не справился плуг, создавая линию из обнажённой земли шириной шесть или восемь футов.
Так как ветра, распространяющего огонь, нет, он может расползаться достаточно медленно для того, чтобы грузовик смог проделать обратный путь от берега до дороги, создав барьер шириной двенадцать или шестнадцать футов. При таком затишье пламя не сможет перепрыгнуть такую широкую просеку.
Выше по дороге останавливается автоцистерна. Мужчина, прицепившийся к ней сзади, спрыгивает, а две женщины выходят из кабины. Появившаяся бригада из трёх человек – весьма практичный план, и я могу только догадываться, что грузовик оснащён насосом и пожарным рукавом, который будет направлять гасящую струю воды далеко внутрь луга.
Одна из проблем в составлении плана по ходу его выполнения – мой modus operandi[82] – то, что иногда ты ловишь себя на мысли, что противопоставляешь себя людям, имеющим хорошо обдуманный план, и являющимися специалистами по его исполнению.
Я отмечаю, несмотря на то, что события оборачиваются против меня, всегда есть вероятность, что они дадут мне подсказку ещё раз, что увеличит мои шансы.
Затем я чихаю. Аромат лосьона после бритья Бермудного Парня задерживается в пазухах, как вонь скунса, сухая трава, в которой я лежу, пахнет пылью и сеном, и, хотя слой дыма на уровне земли слишком тонкий, чтобы его учуять, он достаточно едкий, чтобы жечь мои ноздри, как запах перца хабанеро[83]. Неудержимые сопли превращают меня в пародию на красноглазого аллергика из телевизионной рекламы антигистамина. Я уверен, что меня не услышат с любого значительного расстояния, но кладу оружие на землю и закрываю лицо руками, заглушая звук, радуясь тому, что это исключительно сухие сопли.
Если бы я был Бэтменом, мой плащ уже был бы в огне.
Неожиданно появляется лёгкий ветерок. Трава вокруг меня дрожит и волнуется к югу и востоку. А бриз становится сильнее. Говорят, огонь может возникнуть в природе от одного лишь ветра, но я думаю, что для этого должна быть та ещё гроза с молниями.
К моему удивлению, отвлёкшись на мгновение от насморка, я замечаю, что невидимый ветер даёт свой эффект, когда проносится через «Уголок Гармонии» с северо-запада, с моря, через холмистые луга. Языки пламени с большей жадностью пожирают траву и становятся выше, срывают горящую кору с крупноплодного кипариса, и она, поражённая огнём, перелетает по воздуху над головами тех, кто борется с огнём, заражая траву, которая находится за ними. Новый дым не взмывается вертикально, вместо этого поднимается под низким углом, и мягко перемещается, клубясь, в сторону автоцистерны, в сторону команды, создающей барьер для огня.
Я добиваюсь такого хаоса, какой мне нужен. Проблема в том, что включить хаос можно, но выключение контролирует сам хаос.
Эд, которого когда-то звали Аладдин, – первый искусственный интеллект, который я когда-либо знала. Возможно, если Гарри убьёт Хискотта, и если я проживу достаточно долго для того, чтобы увидеть мир, превратившийся в сплошной тематический парк научной фантастики, к чему он, кажется, стремится, то, вероятно, в один из дней узнаю их не одну дюжину. Позвольте сказать, если их всех будут производить такими же славными, как Эд, то я ничего не имею против.
Так что, когда он огорошивает меня ужасными новостями – что если ФБР когда-нибудь узнает, куда делся доктор Хискотт и чем он занимался последние пять лет и всё такое, они изолируют навсегда всю мою семью в карантине – Эд просит меня сесть за одну из рабочих станций в комнате для наблюдения за сферой. Когда я паркую свою пятую точку на стул, компьютер включается, хотя я его даже не трогаю.
Несмотря на то, что всё долбанное правительство кинет мою семью в тюрьму всех тюрем, Эд говорит, что мой Гарри Поттер, привлекательный сам по себе, не только тот, кто может нам помочь, что есть что-то ещё. Ну, как можете представить, я должна узнать, кто же он.
– Начнём с начала, – говорит Эд.
На экране компьютера появляется фотография лица Гарри в желтом коридоре, где лежит мумифицированный Орк.
– У тебя повсюду камеры, а?
– Не везде. Где бы ни находилась камера наблюдения, или компьютер, подключённый к Интернету с установленным «Скайпом», или сотовый телефон с камерой, где угодно в мире, – это мои глаза.
– Ого. Тогда у тебя возможностей выше крыши. Полагаю, вместе с искусственным интеллектом, который почти такой же, как естественный интеллект, это всё может показаться достаточно сильным, чтобы бросать в дрожь.
