– Ого. Тогда у тебя возможностей выше крыши. Полагаю, вместе с искусственным интеллектом, который почти такой же, как естественный интеллект, это всё может показаться достаточно сильным, чтобы бросать в дрожь.
– Тебе бы хотелось, чтобы я вместо этого был слепым, Джоли Энн Хармони?
– Ну, сейчас я воспринимаю это серьёзно. Нет, Эд, я бы не хотела, чтобы ты был слепым. Я просто надеюсь, что ты никогда не будешь подглядывать за мной в ванной или где-то ещё.
– Камеры наблюдения в ванных комнатах не установлены, и там нет компьютеров с установленным «Скайпом».
– Ну, полагаю, что обычно так и есть.
– Если ты берёшь в ванную смартфон, то я бы посоветовал тебе держать его выключенным.
– Конечно.
– Я гарантирую тебе, Джоли Энн Хармони, что лично мне не интересно наблюдать за людьми в ванных комнатах.
– На самом деле, Эд, я и не думаю, что ты этим занимался. Извини, если тебе показалось, что я подумала, что ты извращенец или что-то в этом роде. Я подумала о том, что некоторые другие искусственные интеллекты когда-нибудь могут не быть такими же почтительными, как ты.
– Здесь есть, что обдумать. Я не могу поручиться за стабильность всех будущих искусственных интеллектов.
На компьютерном мониторе фотография Гарри в жёлтом коридоре сменяется другим его фото, которое выглядит так, как будто взято из газеты.
Эд говорит:
– Реальное имя Гарри – Странный Томас.
– Странный?
– Очевидно, происхождение этого имени – длинная история. Сейчас у нас нет на неё времени.
– Как ты узнал его имя?
– Я применил программу для распознавания лиц ко всем фотографиям в файлах отдела транспортных средств Калифорнии, но не смог найти его.
– Там, должно быть, миллионы картинок. Сколько это заняло?
– Семь минут. После этого я провёл поиск оцифрованных фото-архивов «Ассошиейтед Пресс».
Фотографии исчезают и проигрывается какое-то видео, сюжет из телевизионных новостей о событиях, происходивших примерно восемнадцать месяцев назад, об ужасной стрельбе в торговом пассаже в Пико Мундо, сорок один раненый и девятнадцать убитых. Полицейский говорит, что было бы куда больше жертв, если бы не действия одного храброго молодого человека, которым оказывается Гарри. В смысле, Странный Томас. Полицейский говорит, что могли бы погибнуть сотни, если бы Томас не сбил обоих стрелков и не расправился с грузовиком, набитым взрывчаткой и всё такое. Репортёр сообщает, что Томас не будет говорить с прессой, и что Томас заявляет – он не сделал ничего особенного. Томас говорит, что любой сделал бы то же самое. Репортёр говорит, что Томас настолько же стеснительный, как и отважный, но, несмотря на то, что я ребёнок и всё такое, я знаю, что правильное слово – не стеснительный.
Раньше, вы должны помнить, я объясняла, как я любила его, потому что он казался храбрым, добрым и милосердным, ещё и потому, что в нём было что-то ещё, что-то другое. И вот оно. Я знаю, что он не бросит нас. Я знаю, что он не убежит просто так и не будет спасать себя.
Эд говорит:
– Я показываю это тебе, Джоли Энн Хармони, потому что несмотря на всю твою храбрость и хитромудрые разговоры, не смотря на тот факт, что я не обнаружил феромоны, связанные с ложью, я обнаружил феромоны, связанные с безнадёжностью. У меня возникло к тебе чувство привязанности, и для меня так больно знать, что ты находишься на грани потери надежды.
– Хватит, – говорю я ему.
За все эти годы, что Хискотт проникал в меня, чтобы жить через меня, была всего одна вещь, которую я не позволяла ему знать: как это чувствуется, когда я плачу. Мои слёзы – только мои, не его, никогда не будут его. Я сохраню их навсегда, вместо того, чтобы позволить себе слабость почувствовать их тепло, когда они скатываются по щекам, или ощущать их вкус в уголках своего рта. Если вы по-настоящему хотите знать, я думаю, что если когда-нибудь освобожусь, то могу обнаружить, что я сдерживала свои слёзы так долго, что больше не могу плакать, что я сухой камень, и из меня ничего больше нельзя выжать. И всё же сейчас моё зрение размывается, и появляются слёзы, слёзы надежды и счастья, несмотря на то, что ничего ещё не закончилось.
Через некоторое время я напоминаю:
– Эй, Эд, ты сказал, что есть ещё кто-то, кроме Гарри… кроме Томаса. Кто-то, кто может нам помочь.
– Да, Джоли Энн Хармони. Это буду я.
Оказавшись снова в «Джипе Гранд Чероки», я больше не чихаю. Возможно, лосьон после бритья, который предпочитает Бермудный Парень, и дым от горящей травы по случайности представляют собой две молекулы, похожие на кусочки пазла, соединяющиеся вместе и нейтрализующие друг друга. Более вероятно, что сейчас приходит время для прорыва в логово Хискотта, я так боюсь предстоящего столкновения, что мне просто не может надоедать какой-либо запах или дым. Я когда-то вычитал, что приговорённые к смертной казни люди, стоящие перед оглашением команды на расстрел, находящиеся в рабстве ужаса, по наблюдениям, не замечали пчёл, ползающих по их лицам, даже когда пчёлы их жалили. Один парень явно перепутал укус пчелы с выстрелом – мгновенно свалился замертво, сэкономив его палачам запас снарядов.
Из-за того, что я редко что-либо забываю, мой мозг настолько переполнен бесполезной информацией, что постоянно создаёт связи между битами данных, которые в лучшем случае связанны косвенно. Иногда я волнуюсь, что если в какой-либо критический момент меня отвлекут мысли о людях, укушенных пчёлами, то это меня убьёт. Но если вы не можете доверять собственным мозгам, то чему тогда можете?
Я отключаю циркуляцию воздуха в «Джипе», чтобы оставить снаружи как можно больше дыма, и веду автомобиль от деревьев, направляя на юг по заросшему травой лугу. Видимость не превышает шестидесяти или семидесяти футов, кроме тех моментов, когда бриз ненадолго меняет направление, из-за чего появляются открытые тонкие линии прогалин в воздухе, открывающие обзор к удалённым концам «Уголка Гармонии», но они закрываются так же неожиданно, как и появляются.
Несмотря на то, что мне требуется прикрытие дыма, этот мрак гуще, чем я ожидал, заставляет меня продвигаться медленнее, чем хотелось бы – и намного медленнее, чем мне необходимо будет ехать через несколько минут. Видимость быстро уменьшается до сорока или пятидесяти футов, и если она станет намного хуже, я смогу с тем же успехом вести с закрытыми глазами.
Из-за того, что я не могу разглядеть ни одного ориентира, а одометр «Джипа» не отсчитывает единицы пробега, меньшие трёх сотен футов, я полагаюсь на интуицию, когда поворачиваю автомобиль резко вправо и торможу до остановки. Я думаю, что я стою в западном направлении, и я думаю, что группа домов далеко внизу находится немного севернее относительно моего расположения, так что я имею возможность прибыть позади них.
