— Демонстрацию?
Пониетс слегка нахмурился.
— Безусловно.
Ферл сложил руки на груди и одной из них погладил подбородок.
— Я вас не осуждаю. Вы проделали все неуклюже и с определенной целью, я в этом уверен. Я бы конечно предупредил Его Высочество об этом, если бы я знал только причину. Ведь будь я на вашем месте, я безусловно бы сделал бы золото на своем корабле, а потом предложил бы его в обмен на пленника, не вызывая столько пересудов и споров, которые возникли в результате вашей демонстрации.
— Верно, — согласился Пониетс, — но так как я на своем месте, я и пошел на такой шаг, чтобы привлечь ваше внимание.
— Вот как? Только поэтому?
Ферл не сделал попытки скрыть своего презрительного удивления.
— И очистительный срок в тридцать дней вы тоже предложили для того, чтобы получить нечто посущественнее, чем мое внимание? Но что, если выяснится, что золото не чистое?
Пониетс тоже позволил себе в ответ мрачную шутку.
— Когда судить о его невысокой пробе будут люди, наиболее заинтересованные в том, чтобы оно было чистым?
Ферл поднял свои глаза и уставился на торговца. Он выглядел удивленным и удовлетворенным в одно и то же время.
— Разумно. А теперь скажите, для чего вам потребовалось привлечь мое внимание?
— Пожалуйста. За то короткое время, что я пробыл здесь, я обратил внимание на полезные сведения, которые касаются вас и интересуют меня. Например, вы молоды, очень молоды для Старейшины и происходите из относительно молодой дворянской семьи.
— Вам не нравится мое происхождение?
— Упаси господи. Ваши предки велики и святы, никто не посмеет этого отрицать. Но есть люди, которые утверждают, что вы не являетесь членом одного из Пяти Племен.
Ферл откинулся на спинку кресла.
— Оказывая полное уважение всем, кто им является, — он не скрывал угрозы в голосе, — могу сказать, что у Пяти Племен бедное семя и жидкая кровь. Не более пятидесяти членов Племени осталось в живых.
— И все-таки же есть люди, которые утверждают, что Великим Мастером, предводителем Нации, не может быть человек не этого происхождения. И говорят еще, что такой молодой и так быстро пробившийся в фавориты Великого Мастера человек не может не иметь могущественных врагов среди крупных государственных деятелей. Его Высочество стареет, а его протекция кончится с его смертью, в то время как ваш враг несомненно станет тем человеком, который будет толковать слова Святого Духа.
— Для чужеземца вы успели услышать слишком много, — резко сказал Ферл. — такие уши полезно обрубать.
— Это никогда не поздно сделать.
— Давайте подведем итоги, — нетерпеливо сказал Ферл, заерзав в своем кресле. — Вы собираетесь предложить мне богатство и власть на том условии, что я соглашусь на ваши злые приборы, которые находятся в звездолете. Так?
— Допустим, что так. Что вы можете возразить? Привести ваши обычные возражения о добре и зле?
— Вовсе нет, — покачал головой Ферл. — Свое мнение о нас вы основываете на языческом агностицизме, но ведь я не раб вашей мифологии, хотя это и может так показаться. Я человек образованный, сэр, и, надеюсь, просвещенный. Полная глубина наших религиозных обычаев — в ритуальном смысле скорее, а не в этическом — в основном предназначена для народных масс.
— В чем же тогда состоит ваше возражение? — мягко настаивал Пониетс.
— Именно в этом. В массах. Лично я может и хотел бы заключить с вами соглашение, но для того, чтобы извлекать пользу из ваших маленьких приборов, ими надо уметь пользоваться… Как я могу стать богатым и уважаемым, если мне придется пользоваться… ну, скажем, обычной бритвой в строжайшей тайне и с дрожью в руках, чтобы это не обнаружили? Если даже мой подбородок будет чисто выбрит, то как это поможет стать мне богатым? И как мне избежать смерти в газовой камере или быть разорванным на куски толпой, если меня поймают с бритвой?
Пониетс пожал плечами.
— Вы правы. В качестве лекарства я могу только предложить обучить ваш народ, чтобы они стали использовать атомную энергию для своей собственной пользы и выгоды. Не отрицаю, работу придется выполнить титаническую, но она себя окупит с лихвой. Но это ваше личное дело и в настоящий момент я говорю о другом. Я не собираюсь предлагать вам ни бритв, ни ножей, ни механических мусоропроводов.
— Что же вы мне хотите предложить?
— Золото. Просто золото. Вы можете получить прибор, который я демонстрировал прошлой неделе.
Ферл весь напрягся, и кожа на его лбу заходила, собираясь в морщины.
— Трансмутационный аппарат?
— Да. Запас вашего золота будет равняться запасу вашего железа. По-моему, это удовлетворит все ваши нужды. Это удовлетворит даже самого Великого Мастера, несмотря на всю вашу молодость и всех ваших врагов. И это безопасно.
— Каким образом?
— Надо действовать в тайне ото всех, как вы мне сами только что сказали. Вы можете запрятать ваш аппарат в самые глубокие темницы ваших самых высоких крепостей, в самом отдаленном вашем предместье, и он все равно сделает вас неизмеримо богатым. Вы покупаете золото, а не прибор, и на нем не написано, откуда оно взялось, потому что его нельзя ничем отличить от настоящего.
— А кто будет работать с этим прибором?
— Вы сами. Я вам покажу, что делать, и через пять минут вы будете разбираться во всем не хуже меня.
— А взамен?
— Ну что ж, — Очень осторожно начал Пониетс. — Я хочу свою цену и она велика. В конце концов я живу торговлей. Ну, скажем… Это ведь очень ценная машина… вы дадите мне эквивалент одному кубическому футу золота чистым железом.
Ферл рассмеялся и Пониетс покраснел.
— Я хочу добавить вам, сэр, — сказал он натянуто, — что вы сможете получить свои деньги обратно в течении двух часов.
— Верно, а через час вас уже не будет, а прибор ваш перестанет работать. Мне нужны гарантии.
— Я даю вам свое слово.
— Это прекрасная гарантия, — Ферл иронически поклонился. — Но ваше присутствие будет для меня еще лучше. Я могу дать вам свое слово, что заплачу через неделю после покупки, если прибор будет работать.
— Невозможно.
— Невозможно? Да вы заслужили смертельную казнь одним только предложением продать мне что-нибудь. Вы, конечно, можете отказаться от сделки, но выбор у вас только один: прибор, или газовая камера завтра утром. Это я вам обещаю.
Лицо Пониетса оставалось неподвижным, но в глазах промелькнула какая-то искорка.
— Вы нечестно пользуетесь своим положением, — сказал он. — По крайней мере вы подтвердите свое обещание письменно?
