– Я хочу, – тихо и ясно сказал Нунан, – чтобы вы скатались на пикник к Барбриджу и узнали, как они там с девочками зажигают, и откуда в городе появляется новый хабар. А еще я хочу вам кое-что показать. Ну-ка пошли.
Махнув бармену и сказав: «Запишите на мой номер», – толстяк ловко скатился с табурета и поспешил к двери. Хиллеру ничего не оставалось, кроме как поплестись за ним.
* * *
Ее звали Эва. Или Эвита, Вита. Мама Виты восхищалась Эвитой Перон, вот и назвала так дочку. Эва Ковальски. И она была совсем не похожа на аргентинскую красотку. Никаких жгучих черных глаз, никакой голливудской улыбки. Вита была сероглаза, с прямыми волосами цвета соломы, в которые мать всегда заботливо вплетала голубые ленточки. Косы расплетались, и ленточка терялась где-то ко второй перемене, сменяясь вылинявшей бейсболкой. Вита носилась с мальчишками по школьному стадиону (на футбольных воротах красовалась латунная табличка, извещавшая, что стадион построен на щедрые пожертвования папы Эрика), гоняла полусдувшийся грязный мяч, в заляпанных гольфах – один вечно спускался, обнажая тонкую лодыжку и до крови разбитую коленку. В их школе отчего-то все играли в европейский футбол, может, потому что отец Эрика был из Европы и в детстве так же гонял мяч, вот и поставил футбольные ворота. В соседних городках и в Джорджтауне ребята по большей части занимались регби, поэтому никакой спортивной команды у них так и не сложилось, играть-то, получается, не с кем.
Вита училась на два класса старше Геллерта и на два младше Эрика, но так уж получалось, что мяч они гоняли вместе, одной компанией. Геллерт, как младший, стоял на воротах в огромных, не по размеру, кожаных рукавицах. Он прилежно падал животом на мяч или подпрыгивал, но чаще пропускал голы. Отбитые ладони болели. Эрик щелкал приятеля по макушке. Вита щурилась и называла его смешно – «Гелек». Дома его имя никогда не сокращали, вот поэтому и получалось смешно. А так – Гелек и Гелек. Почти элемент «гелий». Или почти «Гелиос», греческий бог солнца. Что плохого? Даже когда на переменках вместо футбола Вита и Эрик перекидывались в теннис и посылали Геллерта за сбежавшими мячиками – ну и подумаешь, отчего бы и не принести? А если Джек и Джош, рыжие близнецы, однажды обозвали его «собачкой», так ведь Эрик первым дал Джеку подзатыльник и велел Геллерта не трогать. И еще раньше, когда был тот неприятный случай с отцом, и когда Геллерт впервые подумал, что Эрик ему как брат или почти как брат…
К своему седьмому классу Вита вытянулась, став ростом почти с Эрика, и у нее появились сиськи. Это изменило расклад. Теперь Эрику приходилось ходить, запихнув кулаки в карманы и оттопырив нижнюю губу, кидая мрачные взгляды на старшеклассников. А старшеклассники кидали взгляды на Виту. И косичек ей мать больше не заплетала, а делала красивую прическу с обручем. И в футбол она не играла, сидела на скамье и смотрела на игру, как старшие девчонки – но как-то наособицу, перекинув ногу за ногу, откинувшись, прищурившись, и чем-то теперь действительно походила на легендарную аргентинку. Эрик хмурился все чаще. Старшеклассники пялились все наглее. Геллерту было неловко до того, что краснела даже кожа на голове под волосами – но он тоже нет-нет да и поглядывал на проступающую под блузкой грудь Виты и на белую полоску трусиков, мелькавшую под юбочкой, когда девчонка перекладывала ноги: медленно, как будто специально, как будто подглядела это в каком-то фильме.
К середине года Вита уже почти не подходила к Эрику, поэтому Геллерт очень удивился, когда старший друг объявил:
– В субботу едем на Горячие Ключи. Отец разрешил взять джип.
– У тебя же прав нет, – резонно заметил Геллерт. – Тебе ж только пятнадцать, а права с шестнадцати.
– Права, не права, – буркнул Эрик. – Какая разница? Отец всех копов знает, они у него вот где.
Он сжал кулак, наглядно демонстрируя, где у отца копы.
– Пусть только попробуют остановить. Так что, ты с нами, нет? Вита тоже поедет.
Геллерт и так не собирался отказываться, а после этого согласился уже окончательно и бесповоротно. Ему поручили купить лимонад – всякие там «колы» и «спрайты», Вита любила «спрайт». Геллерт знал, что обычно старшеклассники берут на такие пикники пару ящиков пива, но Эрика спрашивать не стал. Наверняка т от сам все учел. Эрик был из тех, кто всегда все учитывают. И никогда не попадаются, даже если уводят из гаража отцовский «форд эксплорер» без разрешения – а уж тем более, если им разрешили.
* * *
Нунан притащил его на какую-то забытую богами окраину. Обшарпанные домишки скучились здесь в тени гигантской покосившейся водонапорной башни. Выходя из нунановского «пежо», Хиллер сощурился – ему на мгновение показалось, что на верхушке башни болтаются «мочала». Нет, почудилось, просто какое-то тряпье, зацепившееся за железный шест громоотвода. Парило. И жарило. От жары дрожал и струился над крышами воздух. Рубашка мгновенно промокла на спине и под мышками. Хиллер провел ладонью по затылку, ладонь стала липкой и влажной от пота. Отчего-то нестерпимо захотелось ее лизнуть.
– Так что вы мне хотели показать, Ричард? – сердито спросил нейробиолог.
Он уже злился, что так размяк там, в «Метрополе», и позволил себе дурацкую вспышку, и поддался на дурацкие, темные и нехорошие подначки Нунана. Это все Зона. Вот был честный предприниматель, делец, поставлял всякую электронику в институт, добродушно пил свой односолодовый виски… А как связался с Зоной и сталкерами, сразу потянуло от него кислым и гнилым душком – Дымами, прокоптившими завод, а теперь провонявшими и всю Зону.
– Вы ведь занимаетесь пифиями? – как ни в чем не бывало поинтересовался Нунан.
Говорил он легко и непринужденно, словно они сидели в директорском кабинете и обсуждали очередные поставки оборудования, а не стояли посреди пыльной, безлюдной улицы, куда, похоже, даже бродячие псы – и те не заглядывали. Краска на фасадах домов шелушилась, и повсюду слышался тихий треск. То ли какие-то насекомые в пожелтевшей траве, то ли трещало на солнце рассевшееся старое дерево.
– Скорее, «треножниками». Пифии – это только необходимая часть эксперимента.
– Инструменты? – уголками губ улыбнулся Нунан. – Измерительные приборы? Или препараты?
Нейробиолог пожал плечами.
– Мы пришли сюда, чтобы обсуждать моральные аспекты работы института? Им платят. Так же, как и лаборантам, которые еще пять лет назад ходили в Зону за хабаром – фактически, те же сталкеры. Но они получали зарплату и числились в штате. Вот и вся разница. Вы хотите поговорить об этом, Ричард? – сказал Хиллер, чувствуя, что вновь закипает.
