У Виктора в личном фотоархиве нет лица Дмитрия, вот нынешний, мнимый Виктор и не узнал разлучника. Прокол.
Да и микроклимат в коллективе. Сахару переложили в микроклимат. Конечно, в экипажи станций набирают людей с учётом психологической совместимости, уживчивости… Но если группа находится долгое время в замкнутом пространстве — неизбежно, как уж тут ни крути, накапливаются обиды, противоречия. Усталость, раздражение, дурной характер, мало ли что. Скрывают от постороннего, только всё равно проявится фальшь. Прокол.
Они привыкли к более высоким температурам. Наверное, материнская, родная планета — весьма горяча. Или же, для поддержания чужого облика, требуется гораздо больше энергии, больше тепла. Стоят в шкафах обогреватели, надо их включить… На станции жарко. Прокол.
Судя по всему, это первая и поэтому не вполне совершенная попытка «соседей» попасть на Землю, внедриться. Языковых проблем нет. С английского на русский мнимый Ливанов переключился легко, без напряжения, говорил свободно, вполне сходил за носителя языка.
То же и с другими работниками станции.
Мысли читают вряд ли. Давно прикончили бы.
Разбираться в деталях — не время. А то засекут его неуместное любопытство, с помощью техники.
Дмитрий скачал на коммуникатор нужные куски — с момента отключения систем. Перед тем как лечь, установил в дверях нанодатчики сигнализации, компактную ловушку.
Ночь прошла спокойно. Пилота не тронули.
Он был нужен чистенький. Ведь с ним связывали надежды на успешное внедрение.
Тем лучше.
Ханниган не должен попасть на Землю в добром здравии.
У «соседей» метаболизм сходный с людским, по крайней мере — в облике человека. Разве что немного ускорен. Дышат воздухом.
Полчаса Волин повозился в боте и подготовил его к полёту с важным пассажиром.
* * *
Когда стартовали, Ханниган вышел на связь — захотел дать какие-то наставления своему заместителю. А на самом деле сигнализировал, что первый этап внедрения идёт нормально.
Волин ожидал чего-либо в этом роде. И поэтому в скафандр Ханнигана, подключённый к бортовой системе жизнеобеспечения бота, пустил усыпляющий газ — за несколько секунд до стыковки. Ханниган впал в забытьё, не успев ничего предпринять. Хотя и в беспамятстве он сохранял облик человека, доктора Ханнигана. Протеизм высшего уровня.
Для столь важных пассажиров на крейсере есть прочная камера. Сбежать из неё — просто невозможно.
Охрану камеры ужесточили. Комплекс следящей аппаратуры был задействован в полном объёме. Кроме того, Ханнигану время от времени добавляли снотворного, чтоб крепче спал.
На Земле доктора взяли в оборот. Вдоль и поперёк исследуют, с применением лучшей техники, Душеспасительные беседы с ним ведёт шеф, лично. У шефа талант. Всех раскалывает — и людей, и нелюдей. Угадывает психологию и точно струны перебирает чувства. Направляет клиента в нужную сторону.
Потом руководство найдёт способ уверить «соседей», что внедрение прошло успешно.
Ханнигана вынудят сотрудничать с земной контрразведкой.
Начнётся игра с дальним прицелом…
До Волина постепенно дошло: о Викторе шеф умолчал намеренно.
Если бы заговорил — подчинённый тогда не решился бы, в нарушение правил, тащить на станцию пиво. Неизвестно, чем бы всё обернулось.
Выходит, шеф и Дмитрия направил в нужную сторону. Шеф знал, кого послать на станцию «Линия-7».
Шеф мудр, как змей. ТМ
Владимир Марышев
ФЛУКТУАЦИЯ
9'2012
Профессор Болотов и младший научный сотрудник Спицын сидели с удочки на берегу реки. Клёва не было.
— А ведь мы, Паша, сюда не рыбу ловить приехали, — сказал профессор.
— Есть причина поважнее.
Мэнээс перестал гипнотизировать взглядом неподвижный поплавок и удивлённо посмотрел на Болотова.
— Не понимаю, Сергей Аверьянович.
— Видишь ли, Паша… — Профессор положил удочку на траву и принялся с хрустом разминать пальцы. — Мы с тобой пытаемся изучать паранормальные явления. Но в действительности только накапливаем факты, а объяснить их бессильны. Вот скажи: полтергейст, Несси, снежный человек, летающие тарелки, телекинез, левитация — как они согласуются с наукой?
— Да никак! — не задумываясь, ответил Спицын. — С точки зрения строгой науки — полный бред, нелепость, бессмыслица. Но, Сергей Аверьянович, ведь все эти невозможные штуки много раз наблюдались, есть серьёзные очевидцы, масса документов… Бывает, и рад бы отмахнуться, да не получается!
— То-то и оно. Не могут быть, но существуют — каково, а? Выдающиеся умы не смогли разрешить этот парадокс. И знаешь, почему? Слишком прямолинейно мыслили, без сумасшедшинки. А ведь ещё Нильс Бор утверждал: если теория недостаточно безумна — она не может быть истинной. Так вот, я не осмелился оспаривать гения и разработав достаточно безумную теорию. Которую намерен подтвердить экспериментально. Немедленно, здесь и сейчас. Ты ведь знаешь, Паша, что такое флуктуация?
— Ну, если простыми словами… Это игра случая, когда какой-то параметр сильно отклоняется от нормы.
— Именно! Что-то крайне необычное, из ряда вон выходящее, не поддающееся логике. Курица начинает петь петухом, подброшенный камень не надает на землю, чайник закипает в холодильнике, железный прут плавает на поверхности воды… Всё это хрестоматийные примеры. А теперь излагаю свою теорию. Я считаю, Паша, что рассекающая небеса посуда, снежные люди, заблудившиеся во времени динозавры и прочие аномалии появляются не абы где, а только в местах явных флуктуаций. Там, где творится нечто, противоречащее здравому смыслу. То есть один абсурд автоматически порождает другой. Понимаешь?
Паша молча помотал головой. Он уже начал жалеть, что поддался на уговоры и составил профессору компанию. Сергей Аверьянович не искал в науке проторённых путей и часто поражал оппонентов экстравагантностью суждений. Но выдавать за откровение полную ересь?.. Поневоле задумаешься, не заехали ли у него шарики за ролики!
— Хорошо, поясню. Если на тебя сейчас нападёт хулиган, изобьет, отберёт деньга — это можно назвать невероятным событием?
— Да нет, что тут невероятного? На то он и хулиган…
— А если знаменитый профессор, светило, почётный член десятка академий?
— Не шутите так, Сергей Аверьянович… — Паша попытался улыбнуться, но только жалко скривил губы.
— Я нисколько не шучу.
Болотов взял мэнээса за левую руку, снял с неё часы и с размаху хрястнул их о валун. Потом отобрал удочку, переломил о колено и швырнул обе половинки в реку. Затем точно так же поступил со своей. После чего принялся выкрикивать какую-то околесицу, скакать по берегу и швырять в воду булыжники.
