Ознакомительная версия.
– Ты сможешь к нему подобраться?
– Вряд ли. Но я попробую.
– Попробуй обязательно! – приказывает капитан.
Сейчас у меня есть одна наблюдательная мошка; новые постоянно вырастают взамен утерянных. Сейчас я собираюсь ее использовать. Она должна просто упасть, в таком случае сила тяжести не будет ее деформировать. Падающее тело находится в состоянии невесомости, если только не учитывать сопротивление воздуха. Именно это сопротивление воздуха может мошку погубить. Но попробовать стоит. Я бросаю ее вниз, и она падает с таким звуком, будто упала вишневая косточка. Теперь попробуем ее включить. Работает, удивительно, но работает. Мошка ползет по каменному холму. Она передает искаженную картинку. Дело в том, что ее лапки уже вязнут в мягком камне. Нет, выше она уже подняться не может. Я направляю ее вниз, и картинка стабилизируется. Ничего конкретного я рассмотреть не могу. Хорошо уже то, что прибор пока жив. Теперь попробуем вернуться. Это практически нереально: падающая мошка была в состоянии невесомости, но взлетающая будет иметь вес, и она будет такой мягкой, что собственный вес ее раздавит.
Я заставляю мошку взлететь, но она тотчас же падает. Связи нет. Мошка мертва. Как только она вышла из безопасной зоны, то превратилась в расплавленную каплю. Очень жаль, но этого и следовало ожидать. Я вишу под потолком и раздумываю, что мне делать дальше. Соваться вниз самому я не собираюсь.
В этот момент что-то падает мне прямо на голову. Это большой кусок потолка, я не успеваю от него увернуться. Около тонны камня. Меня сразу же бросает вниз, к счастью, камень переворачивается, и я выскальзываю из-под него. Такое впечатление, что у меня расплавлен мозг. Мир разваливается на куски. Слова, память, чувства – все это перемешивается и течет, как краски, которые художник соединяет на палитре. Меня слегка задело, совсем чуть-чуть, и постепенно я прихожу в себя. Включилась батарея, это значит, что есть физические повреждения. Я смотрю на свою левую ногу и не понимаю, что с ней случилось. Она изогнута, как кочерга, но даже не это главное. В нее вдавлены несколько кусков камня, а пальцы выглядят так, словно я герой рисованного мультфильма. К счастью, это все поправимо. Хорошо, что это нога, а не голова. Хотя, даже если бы я падал вниз головой, у меня оставался бы шанс: у меня в груди есть малый резервный мозг.
Кажется, я понял одну важную вещь. Ну надо же, ведь со мною это уже происходило дважды, при нападении невидимок. То же самое ощущение, что и сейчас. Оказывается, и для нападения, и защиты они пользуются одним и тем же полем. Одним и тем же! Несколько минут у меня уходит на то, чтобы полностью осознать эту важную идею. Мысли пока еще путаются.
Приблизиться к генератору я не смогу, разве что в расплавленном состоянии. Теперь я в этом уверен. Вначале расплавится мой мозг, а потом и остальные части тела. Я упаду вниз, скачусь с горки и растворюсь в камне. Приходится отправляться обратно, ничего не поделаешь.
Капитан уже ждет меня. Он рассержен.
– Ты полетишь еще раз, – говорит капитан. – Еще раз и еще раз! Столько раз, сколько нужно! Или ты его сделаешь, или он сделает тебя! У нас есть несколько самоходных роботов маленького размера. Вот таких (он показывает свою ладонь). Их можно туда сбросить. Пусть расчищают каменный завал. Вдруг это поможет. Если не поможет, будем думать дальше.
– Каким оружием вы пользуетесь? – спрашиваю я.
– Что? – он не понимает. – Разным.
– Я имею в виду то оружие, которое разрушает электронный мозг.
– А, тебе понравилось! – он улыбается той улыбкой, которую я терпеть не могу в людях. Сейчас я не понимаю, почему этот человек нравился мне поначалу.
– Исключительно противная дрянь, – говорю я, – бьет по мозгам не хуже наркотика. Так что это?
– Мы называем его «рогаткой».
Он расстегивает кобуру на поясе и показывает мне нечто, напоминающее пистолет с двумя стволами, которые направлены под углом друг к другу. Угол градусов тридцать или двадцать пять. Это на самом деле напоминает рогатку.
– Зачем тебе эта штука? – спрашивает капитан. – Зачем она тебе сейчас? В кого ты собираешься стрелять?
– Ты знаешь устройство этого прибора?
– Нет. Но у нас есть специалисты по оружию. Они его изготавливают. Они имеют все схемы и чертежи.
– «Рогатка» использует то же самое поле, что и генератор, – говорю я. – Только гораздо слабее и сконцентрированное в луч. В ней стоит тот же самый генератор, лишь меньшего размера. Точно такой же генератор.
– Ты уверен?
– На девяносто процентов. Если вы можете изготовить «рогатку», то можете изготовить и большой генератор. Теперь все в ваших руках. Вам не нужны никакие дополнительные чертежи. И еще одно.
– Если ты прав, – говорит капитан, – то… Но это не может быть так просто! То лучшая из наших женщин будет твоя.
Я не обращаю внимания на это странное обещание. К тому же, люди склонны не выполнять обещания, данные поспешно.
– Вы сможете войти в лес, добраться до города и напасть на машины в их собственном логове, – предполагаю я. – Нужно лишь изготовить «рогатки» с более широким и не таким мощным лучом. Рогатка будет создавать поле, а защитный костюм сделает вас невидимыми внутри этого поля. У вас будут маленькие переносные генераторы. Вы сможете быть невидимыми не только здесь, но и в любом другом месте. Даже если вы не сможете нейтрализовать большой генератор, вы сможете найти себе новое место для жизни.
Он задумывается, наклоняет голову и становится похожим на быка. Его кожа краснеет.
– Ты думаешь, мы сможем их победить? – спрашивает он. Отчего-то он заметно волнуется. Мы сможем победить машины?
– Нет.
– Нет?
– Но это поменяет расстановку сил. Вы сможете воевать на их территории. Они и сейчас вас боятся. Значит, будут бояться гораздо больше. Они будут меньше высовываться из города, и все пространство вокруг города станет вашим. Вы будете владеть этим подземным миром.
– Когда-нибудь мы их все равно уничтожим, – говорит капитан. – Если не мы, то наши внуки. Нам нужно много детей и внуков. Очень много женщин.
– Поэтому ты хочешь иметь трех жен? – спрашиваю я.
– И поэтому тоже. Ты, жалкий человечек с поверхности, который всю жизнь провел в тепле и сытости, ты смеешь меня осуждать? Ты думаешь, что ты что-то понял в нашей жизни? Только потому, что добрый дядя напихал тебя электроникой по самые уши! Ты смеешь говорить мне о моих трех женах! А ты знаешь, что двое из трех наших детей умирают, не дожив до года? Они рождаются с неизлечимой болезнью мозга. А все из-за этого проклятого генератора, который гонит над нами свое проклятое смертельное отравленное поле! Гонит без конца и без остановки! Ты думаешь, я не понимаю, что когда-нибудь он убьет нас всех? Я зачал четырнадцать детей с четырьмя женщинами. Сейчас детей осталось только трое, один из которых может умереть в любую минуту. Женщин осталось только две, и я не знаю, кого они мне родят – мышонка, лягушку или неведому зверюшку!
– Я был в лазарете, – говорю я, – я лечил твоих людей. Мозг разрушается практически у каждого. Возможно, виновато поле. Возможно. Другого объяснения просто нет. Это поле разрушает ваши гены. Оно вас медленно убивает.
– Я долго думал об этом, – говорит капитан уже почти спокойно. – У нас ведь есть небольшая пушка, лучевая пушка. Мы могли бы просто расстрелять этот сто раз проклятый генератор. У нас есть отличное оружие против машин. И, если ты прав, мы не утратим свою невидимость. Но мы слишком привыкли жить здесь и жить так. Мы боимся. Все мы боимся, и я боюсь в первую очередь. Это агорафобия, боязнь открытого пространства. Мы живем под ядовитым зонтиком, с которого каплет смертельный яд, но мы не можем выйти из-под него и не можем его сломать. Уходи отсюда. Лучше бы ты не появлялся. Ты дал людям надежду, но все они слишком слабы и больны, чтобы проглотить тот кусок, который им кладут в рот. Мы никогда не построим новое оружие и никогда не войдем в лес.
– Но только что ты говорил совсем другое.
– Я позволил себе увлечься. Ты не знаешь наших людей. Это не те люди, которые живут на поверхности. У нас другие инстинкты. Мы храбры лишь на своей территории, как цепные псы. На самом деле все эти люди трусливы. Мне приходится их бить, чтобы заставить подчиняться, а им это нравится. Я мог бы убить любого из них, а они бы просто смолчали. В них не осталось инстинкта свободы. Уходи, и оставь женщину нам.
– Нет, – говорю я. – Я не только не оставлю женщину. Я еще попрошу у тебя оружие. Ты боишься, но я нет. Я не боюсь ни тебя, ни твоих людей, ни на этой территории, ни на какой другой.
– Не боишься? – спрашивает он и криво усмехается.
Я бью его в челюсть, он отлетает к стене и сползает на пол. Репродукция падает сверху. Разбивается несколько стаканов, стоявших в шкафу. Он поднимается и смотрит на меня исподлобья. Он уже оценил мой аргумент.
Ознакомительная версия.
