накрапывать. Солнце спряталось, и полился дождь – летать стало сложно, нужно было приземляться. И хотя друзья знали, что в Фэйри-Граде нет не то, что смерти – даже болезней и увечий, все равно, на земле, вернее на скалах, было лучше.
– А где же замки? – тихо спросил Тибальд.
– Они – вокруг нас, – нет, это не скалы. В Скалистом Чудестоке живут велфы – любители простой, незатейливой жизни. Да ты сейчас сам все увидишь. Садимся!
И Леяль направилась к какой-то расщелине, увлекая за собой Тибальда. Их опять окатило нектаром, и вдруг они оказались в огромной пещере, посреди которой стоял маленький домик. В пещере царил полумрак. В этом чудестоке, похоже, волшебства было гораздо меньше, чем, скажем в Чудестоке Формы и уж, конечно, гораздо меньше, чем в Цветочном Чудестоке.
Они подошли к домику и отворили скрипучую дверь. Домик напоминал простую сетскую избу. Дощатый пол, стол, стулья, окно, кровать у стенки. На столе стояла похлебка («Вот тебе и не едят», – подумал Тибальд), а Леяль пропела:
– Тут все как во Внешнем Мире, даже бесполезная еда, – и добавила:
– Ты, наверное, устал. Я подумала, что тебе нужно спокойное жилище. Позже, ты сам себе выберешь и построишь замок, – она вздохнула, – а пока просто отдохни.
Тут Тибальд и Леяль почувствовали, что дико проголодались. Они, не сговариваясь, схватились за ложки и набросились на удивительно вкусную похлебку. Выйдя из домика, они обнаружили очень похожий домик поблизости.
– Завтра! – подумал Тибальд, и стены сумрачной пещеры вспыхнули. – Завтра я узнаю разгадку великой Тайны.
Леяль поглядела на Тибальда, пещеру и рассмеялась, догадавшись о чем он думает. Велфы разошлись по домикам, мечтая о том, чтобы ночь побыстрее промелькнула и начался новый удивительный день, ведь даже в Фэйри-Граде велфы не смогли победить сон.
Проснулся Тибальд от легкого прикосновения холодного ветра. Новоиспеченный велф несколько мгновений не открывал глаза, наслаждаясь мятной прохладой, а потом медленно разомкнул веки. Он сел на кровати и вдохнул бодрящий воздух всей грудью, потом раскрыл скрипучую дверь и вышел в залитое светом пространство. Путешественник проскользил к выходу, а потом взлетел, больно стукнувшись затылком о каменный свод арки, возвышающейся над входом в пещеру.
– Ох, – вскрикнул он, потирая шишку.
– Ты почему летаешь без меня?! – донесся до него голос Леяль –она вылетела из соседнего домика, живо подлетела к Тибальду и, как раньше, положила свою руку ему на голову. Боль тут же прошла, и бывший гном виновато опустил голову.
– Будь осторожен, – озабоченно проворчала девушка, – ведь ты еще не совсем освоился.
– Скажи-ка, Леяль, а если настоящий гном захочет попасть в Фэйри-Град, сможет ли он? – Этот вопрос уже давно мучил Тибальда.
– Нет! – решительно ответила Леяль. – Силенок не хватит!
Тибальд улыбнулся. Он не уставал вслушиваться в музыку слов и мыслей Леяль. Было очень интересно наблюдать за тем, как слова и мелодии переплетаются, создавая нечто новое, прекрасное и гармоничное. Даже эти несколько слов прозвучали, как веселая песенка, сыгранная на гобое и спетая солисткой детского хора.
– А что нужны будущему велфу?
– Слушай, давай отложим этот разговор до вечера. Я не хочу от тебя ничего скрывать, но просто Истина не столь уж проста, как тебе кажется, да и мы, велфы, не знаем всего. Но даже чтобы объяснить тебе лишь то, что знаем мы, нужно несколько дней. Надо ведь не только рассказать про многое, но и научиться с этим жить. Ты ведь только прилетел, причем столько выстрадал! Неужели ты прямо сейчас хочешь сесть за школьную парту?!
– А что такое парта?
– Стол, за которым сидят и учатся.
– Леяль, мне все всегда говорят: «Позже!», и я чувствую себя маленьким дурачком, над которым смеется весь мир! Еще немного, и я начну считать тебя сообщницей Фаты-Морганы! – заулыбался Тибальд.
– Тихо! Не повторяй это слово больше, пожалуйста, – взмолилась Леяль. – Мы живем в лучшем из миров: самом прекрасном, воспетом поэтами и художниками, и давай не будем его портить!
– А кто такие поэты и почему мы будем его портить, произнеся всего лишь какое-то имя?
– Я все тебе расскажу вечером. У тебя есть еще вопросы, но такие вопросы, на которые я смогла бы ответить сейчас? – строго спросила Леяль.
– Я же не знаю, на какие вопросы у тебя есть ответы, а на какие – нет.
– А ты попытайся! Попытка – не пытка.
– Скажи-ка, вот Фэйри-Град прекрасней моих самых смелых снов, но велфы напоминают шаловливых детей, а не настоящих ангелов и фей! Почему?
– А ты погляди на себя! Ты ведь менестрель? Может и не менестрель, но ходишь в костюме придворного менестреля. А ведешь себя, как самый последний мальчишка: летаешь, хохочешь, веселишься. Если бы ты соответствовал своему собственному представлению о менестреле, то, наверное, должен был бы быть величественным, с благородным и возвышенным видом, поющим баллады и серенады. Ты бы не смеялся, а если уж и рассмеялся, то не беззаботно, как мальчишка, а не роняя своего достоинства знаменитого поэта. Одним словом, благородный дурень – такие сюда не попадают!
Тут Тибальд не выдержал и прервал Леяль:
– Как же так, я только сейчас сообразил. Ведь я помню себя с детства, когда я только начал становиться гномом – гномом, а не путешественником, менестрелем или одним из тех героев, которыми вы меня увидели! Кто же мог меня заколдовать, если я – не гном!
– И тем не менее ты – человек, которого каждый из нас видит по-своему. Ты как бы все эти люди вместе взятые и ни один из них. Тибальд! – сказала Леяль приблизившись. – Послушай, я, конечно же, не знаю, кто твои отдаленные предки, но они – не гномы. Обычно, велфы видят настоящий облик человека, все видят одно и то же, а если взгляды не сходятся, то только в мелочах. Но Шентьяго, Фития и я разглядели разное, а значит – ты очень многогранный, и в тебе есть струнки, созвучные каждому из нас. Если хочешь, я могу тебе все рассказать сейчас, но тогда ты скорее всего ничего не поймешь, и у тебя в голове останется только беспорядок. Но можно попытаться! Хочешь?
– Нет, конечно же! Но вечером – хочу!
– И я, я ведь тоже не всегда была феей!
– Ты??? – Казалось бы, ничего уже не может сильно удивить Тибальда, но эта новость просто потрясла его. Он попытался посмотреть на Леяль по-другому, как смотрят велфы, но у него не получалось – в Леяль Тибальд видел идеал, свою мечту о прекрасном. Это было не так просто изменить.
– А когда-то я был
