– Тоже неплохо, – он покосился на часы. – Чё это она так рано вскочила?
– У Навигаторских отпрысков свои заморочки.
– Не очень-то ты жалуешь Полину Германовну.
– Она не сделала ничего, чтобы я её хотя бы уважал.
Мой ответ заставил его пожать плечами. Тем не менее, наш психолог промолчал. И на том спасибо.
Резиденция гудела словно растревоженный улей. По парковым дорожкам бродило множество незнакомых людей, которых вчера здесь и близко не наблюдалось. Среди форменной одежды охраны и обслуживающего персонала мелькали люди в гражданском.
– Сдаётся мне, произошло что-то более серьёзное, чем пробуждение Полины Германовны, – сказал Ферд.
Совсем забыл рассказать про одну его особенность: он с крайне глубокомысленным видом способен говорить совершенно очевидные вещи.
Борис Емельянович встретил нас на крыльце. За одну ночь он здорово изменился – лицо осунулось, глаза покраснели, зато во всём его облике сквозило полное спокойствие. Это можно было понять однозначно: всё, что могло случится плохого, уже произошло, и теперь нужно лишь расхлебать последствия.
– Извиняюсь за вчерашнее, – буркнул Борис Емельянович вместо "здравствуйте". – Сажать вас под домашний арест – это было не самое лучшее моё решение.
– Мы уже забыли, – белозубо улыбнулся Сергей Павлович. – Мы вообще не обидчивые люди. Зато теперь нам доподлинно известна главная проблема любого заложника. Сидит, допустим, клиент, четыре часа привязанным к стулу, и всё, что он на самом деле хочет, чтобы там ни утверждали всякие психологи – это побыстрее добраться до туалета.
– Это хорошо, что вы необидчивые, да ещё и любознательные. Великолепные качества для любого молодого человека. А по поводу бардака, Коленька, – он повернулся ко мне, – зря ты так. То, что случилось вчера – это был такой форс мажор, которого не было за всю историю существования Лимноса.
Я с утрированным раскаянием вздохнул – и проблема оказалась исчерпана.
– У Германа Геннадьевича некоторые проблемы, – спустя несколько секунд, чуть поколебавшись, сообщил Борис Емельянович. – Поэтому в ближайшее время на Лимносе его не будет.
– Это связано как-то со вчерашними событиями? – Тут же последовал вопрос с моей стороны.
– Вполне возможно. Но это ещё не точно. Впрочем, давай не будем обсуждать проблемы Сенатора – это не наша весовая категория. Займёмся лучше нашими делами.
– Где работаем сегодня? – Поинтересовался любопытный Сержик. – Там же, где вчера?
Борис Емельянович долго молчал, мрачно разглядывая цветные плитки тротуара у себя под ногами.
– Лучше лишний раз не вспоминайте, где вчера дежурили, – буркнул он. – Секретчики спросят – скажете. А сами по себе – лучше молчите. Сами знаете, вчера в дежурке половина аппаратуры не работала, вдобавок ко всему не хватало людей. Вот и пришлось вас посадить на главный пульт. Сейчас работу Сети удалось наладить, поэтому продолжаем службу в обычном режиме. Понимаю, что после того, как вы пол-дня держали под контролем центральный пост, об этом смешно говорить, но порядок есть порядок. Все новички обязаны начинать "аквариума". Пару дней на входе в особняк, потом будем осваивать более сложные посты.
Мы дружно вздохнули, и это получилось так слаженно, будто мы ежевечерне тренировались.
По лицам ребят было видно, что их такая перспектива не впечатляет. Моя физиономия тоже не блистала особенной радостью. Во-первых, дежурка катастрофически мала; во-вторых, там только одно сидячее место; в третьих, в ней абсолютно нечем заняться, нет даже какого-нибудь захудалого компьютера, персональника или хотя бы примитивного монитора видеонаблюдения; в-четвёртых, меня жутко раздражал единственный постоянный обитатель той комнаты – полузасохший кактус.
– Вопросы есть?
– Есть! – Отозвался Сержик (У него всегда было, что спросить). – Что с ребятами, которые вчера улетели в Одессу? Они вернулись?
– Вернулись. Из-за сбоев в Сети, их гравы до глубокой ночи болтались в нескольких десятках километров от нашего острова и не реагировали ни на какие команды. Само собой, связи тоже не было – никто ничего не мог сообщить.
Саня криво ухмыльнулся. С видом человека, который доподлинно знает, что и где нужно сделать, чтобы наладить работу бортовых механизмов.
– Ошибки с Сетью были только на Лимносе? – Деловито уточнил он.
– Некоторые неполадки затронули одесские сервера, но глобальный сбой произошёл только у нас. Сейчас к нам приехали специалисты из Центра – обещают разобраться. Не хочешь им помочь?
Саня передёрнул плечами: мол, зачем спрашивать, вы же тут начальник, скажете – пойду.
– Давай! – Кивнул Борис Емельянович.
– Где все?
– В дежурке.
Саня ушёл.
– Отвертелся, – шепотом позавидовал Сержик.
– А вы, – повернулся к нам шеф, – в "аквариум"!
Ввиду вчерашних форс-мажорных обстоятельств ночью на входе дежурило аж три человека. Они, все как на подбор задёрганные, нервные и невыспавшиеся, с видимым облегчением сдали свой пост.
Не прошло и минуты, мы располагались на исходной позиции.
Там не было ничего нового: стол, стул, кактус – и трое нас. Мы привычно встали около стены (больше просто не было места).
– Каковы наши обязанности? – Спросил я.
Борис Емельянович повернулся на крутящемся стуле к нам и вытащил из нагрудного кармана тоненькую брошюрку:
– Здесь всё написано. Обязанности дежурного…, – он не договорил. В окошечке за его спиной послышался звонкий девичий голос:
– Привет, дядь Борь!
Вслед за голосом показалось до боли знакомое всему просвещённому человечеству лицо – на официальных церемониях Герман Геннадьевич предпочитал появляться со своей дочерью.
Наш новый шеф даже не повернул голову – только скосил глаза на висящее на стене зеркало.
– Здравствуйте, Полина Германовна. А зачем Вам два полотенца?
– А как ты догадался? – С недоумением поинтересовалась дочка Сенатора.
– У каждого начальника охраны, – степенно объяснил наш шеф, – на затылке существует третий глаз, который в критических ситуациях позволяет иметь круговой обзор. Это частенько, знаешь ли, помогает.
Полина Германовна молчала секунд десять, наконец неуверенно осведомилась:
– Шутишь, да?
– С чего ты взяла? – Невозмутимо отозвался Борис Емельянович.
– Ты в шапке.
Мы рассмеялись.
Девочка обиженно надула губы.
– На самом деле,господин Садовников видит ваше отражение в большом медном кофейнике, – продемонстрировал я своё чувство юмора.
Полина Германовна оказалась не настолько эрудированной, насколько я представлял.
– При чём тут кофейник? – Не поняла она. – Нет тут никаких кофейников!
