— Да, — холодно сказала мать, — Ричарду запрещен вход к эрхам. Так она явилась ко мне сама, эта кукла, из-за которой моего наставника Кристиана Дерта исключили из Совета Мудрых. Я… я даже приняла ее за Анзанту, за одно из ее воплощений, золотоволосое с зелеными глазами… Вы всегда уверяли меня, что она не очень красива. Зачем?
— Наверно, не хотели огорчать тебя, мама.
— Напрасно. Я ждала Ричарда столько лет! Ждала мужчину, который создан для другой женщины, теперь это очевидно. Я и предположить не могла, что он ее так любит, и уж, тем более, что он возьмет ее с собой… А Кристиан Дерта поможет ему и поплатится за это. И все из-за этой женщины!
— А где сейчас Кристиан? — спросил Ольгерд, — что с ним?
Платье Шейлы почернело, глаза стали темными как омуты.
— Он не изгнанник, но все время с черными тиграми. У них какие-то дела с Плавром Вечным Боем. Я его почти не вижу.
— И он уже не директор Центра Погружений?
— Нет, конечно.
— А кто?
— Тиберий. У него большой опыт погружений на Шеор и другие планеты, но он какой-то мягкий и безвольный для такой должности. Не понимаю, как Мудрые на это пошли?
Новость была тревожная. Кристиан Дерта лично обещал, что никаких погружений для Грэфа больше не допустит. Тиберий в этом не клялся.
— Да, это плохо, — согласился Ольгерд.
— Это ужасно, — кивнула мать, — Кристиан создан, чтобы командовать. Знаешь, он даже был королем Лесовии… И двести лет был в Совете Мудрых. А теперь… если б не эта женщина…
Ольгерд посмотрел внимательно. Темные, разгневанные глаза матери были непривычны для него, все остальное оставалось до боли родным: лицо, шея, руки, короткие светлые волосы. Когда-то она казалась самой доброй и справедливой.
— Да ты просто ненавидишь ее, мама, — сказал он с досадой.
— Вовсе нет, — коротко усмехнулась Шейла, — но любить мне ее не за что. Это правда.
— Жаль, мама. Очень жаль.
Он простился с ней, вышел на багровый простор К7, по привычке зачем-то вздохнул, но ничего не почувствовал. Легкое тело оторвалось от земли и стремительно понеслось через звездное крошево к замку Маррот.
Маррот была в белых одеждах и белокура как ангел. Глаза были медово-желтые, спокойные и нежные.
— Пытаюсь отличаться от этой львицы, — пояснила она, когда заметила, как вопросительно он на нее смотрит, — нас уже начинают путать. Что может быть ужаснее?
— И тебе не угодила Зела? — усмехнулся Ольгерд.
— Она всегда одна и та же. Меняться предоставляет мне.
— Ты умеешь это лучше.
— Разумеется.
— Ты что-нибудь узнала для меня?
— Кое-что, но мало. Эрхи быстро забывают о тех, кого изгнали. Их волнует только будущее.
— Значит, Грэф и Сия были всего лишь изгнаны?
— Скорее, переданы скиврам с условием, что те сами проведут стирание их личностей.
— Выходит, понадеялись на скивров?
— Да.
— А кто-нибудь потом проверял?
— Да ты что? — Анзанта усмехнулась, — проверка подразумевает недоверие. Недоверие подразумевает ложь. А какая может быть ложь в совершенном мире?
— И ты тоже не проверяла? Ты ведь обещала мне уничтожить Сию, разе не так?
— Ол… — белые шелка Анзанты позеленели как майская листва, — я не сомневалась, что так оно и есть. Ведь если бы что-то было не так, я бы первая об этом узнала. Кто-кто, а я нахожусь на стыке всех миров.
— Первым узнал Эдгар, — сказал Ольгерд хмуро, — и то случайно.
— Он еще ничего не узнал. Он видел клонированное плотное тело царицы Нормаах, да и только. Почему вы собственно решили, что это Сия, а не сама царица Нормаах?
— Что?!
— Чему ты удивляешься? Я не знаю, куда подевались все скивры, и почему их так мало осталось. Но эта львица Нормаах — в числе оставшихся. Я не раз видела ее у себя на станции.
— Подожди… — Ольгерд резко повернулся и подлетел над креслом как воздушный шар, — постой, объясни…
— Есть несколько миров, которые приютили скивров, — терпеливо улыбнулась Анзанта, — мавски, нимтремы, дорги, эззолги, черные тигры… эрхи в их число уже не входят. Каждая достаточно древняя разумная раса галактики имеет свои тонкие миры. С одними мы нашли контакт, с другими — пока нет. Для этого существует моя станция. Скивры же разбросаны по всем мирам, но связь поддерживают. Грэф пытался в свое время объединить их всех и даже вернуть на Пьеллу, а теперь этим занимается Окрий.
— Такой рыжий?
— Да, тот самый. У меня на станции он встречался со скиврами из мира мавсков, среди них была и Нормаах.
— И ты могла бы пропустить меня к мавскам?
— Вряд ли. Это совсем другие пространства, там очень сложные переходы, а у тебя еще осталось плотное тело. Ты не сможешь так далеко от него оторваться.
Наличие у него плотного тела бывшей жене явно не нравилось, но эту больную тему они обсуждали уже сотни раз, когда пытались жить вместе.
— В свое время вы именно для этого хотели меня использовать, — напомнил Ольгерд, — говорили, что я — «глубоководная рыба с крыльями».
— Мы тогда не представляли всей сложности.
— Значит, Нормаах существует, — задумался он, — где-то там у мавсков…
— Или у вас на Земле.
— Такое возможно?
— Теоретически да. У мавсков свои центры погружения.
— Черт возьми. Маррот! Почему ты раньше об этом не говорила?!
— О чем? О том, что есть другие тонкие миры? Разве ты этого не знал?
— Да, но мне и в голову не приходило, что какие-то мавски внедряются к нам!
— Они этого не делают. С какой стати им внедряться к нашим предкам? У них свои есть. Я же сказала, что теоретически такая возможность существует. Вот и все.
От такой возможности у него даже голова заболела.
— Больше ничего не можешь мне сообщить? — спросил он недовольно.
— Больше ничего, — пожала она прекрасным плечом.
— Тогда проводи меня к выходу.
— Папа! Ты где?! — мысленно воззвал Ольгерд к отцу, опускаясь на излюбленную планету черных тигров Голубиану.
Небо было небесно-голубое, горы — дымчато-голубые, дальний лес — голубовато-синий. Трава расстилалась под ногами нежной зеленью. Ольгерд не успел насладиться пейзажем, как рядом с ним образовались три огромные черные кошки с оскаленными клыками.
