— Верить мне или нет, решай сам, — закончила она, наконец.
Он молчал. И молчал очень долго. Алена повернулась к нему. Он смотрел на выход из грота.
— Скажи что–нибудь?
— Скала красивая, — подчинился он ее требованию.
— Какая скала? — не поняла Алена.
Он чуть кивнул головой вверх.
Алена снова посмотрела на выход. Пока она рассказывала, кончился дождь. Тучи посветлели, но уже начинало смеркаться. И, прямо напротив грота, в воде лежал каменный цветок. Каменная роза, с сердцевиной скальной арки в виде сердечка. Сразу за роскошным бутоном большая скала резко уходила в воду и после короткой перемычки маленького камня над водой возвышалась неровная скала поменьше, напоминающая стебель с листьями. Вернее, над водой возвышалось только полцветка. Вторую половину образовывало его симметричное отражение в воде.
— Действительно, красивая.
— На рыбку дискус похожа, — как–то мечтательно сказал Андрей.
— Почему на рыбку?
— Потому что дискус именно такой. Вон та большая глыба с аркой — это половина тела, арка — глаза, хвоста — маленькая глыба за перемычкой, — улыбнулся он, — вместе с отражением получается дискус. Были такие у меня. В детстве. Красивые, но привередливые. Ухаживать за ними надо хорошо, чтоб не сдохли.
— А мне кажется, что роза, — улыбнулась Алена.
— Роза?
— Разверни своего дискуса вертикально, хвостом вниз. Тогда, глаз — сердцевина, тело — бутон, хвост — листья.
— Хм, действительно, роза.
Он встал, отряхнулся, и вышел из грота, остановившись у входа. Алена поднялась и вышла за ним.
— Там, кажется, что–то написано, — сообщил он.
— Где?
— Над глазом моего дискуса длинный белый след. А в его отражении он еще и двоится. Если я прав, то на камне под водой тоже надпись.
Он сорвался с места и запрыгал по воде и камням к скале. Достигнув ее, он начал забираться наверх. Несколько раз его руки соскальзывали. И Алена забеспокоилась, что он свалится в воду и, вернувшись, опять будет обнажаться. Но он не свалился. Очевидно, благодаря неуставным сапогам, которые не соскользнули ни разу. Спустившись вниз, он полез искать вторую надпись. Алена залюбовалась его четкой целенаправленной ловкостью пионера–скалолаза. Вскоре он уже возвращался.
— Наверху — Алексей, внизу — Анастасия, — как–то озабоченно сообщил он Алене, подходя к гроту.
— Мило, — по–детски улыбнулась Алена, — для кого–то как будто и нет войны.
— Да как сказать, — сосредоточенно покачал головой Андрей, — Анастасией звали жену твоего пациента из грузовика. А сам он — Алексей.
— Мистика, — прошептала Алена
— Совпадение, — пожал плечами Андрей.
— Много совпадений для одного дня.
— Сколько?
— Толпа у госпиталя, ливень у развилки и скала. Все твои планы сегодня летели прахом. Но, пришли мы именно туда, где находится эта надпись. Куда должны были прийти. Как будто нас ведет сама земля
И вдруг он вспомнил:
— Мелкая тварь… Никс, — и, пораженно уставился на девушку, — Да ты просто магнит для феноменов.
— Я просто феноменально невезучая, — покачала головой Алена, — с самого рождения.
— Ну, это как сказать, — улыбнулся Андрей, — твои невезения приводят к потрясающим результатам. Раньше мне такого не встречалось. А может быть ты права насчет руки судьбы… Надо достать фотографию этой Анастасии и показать Змее
— Ее зовут Мара, — насупилась Алена.
— А ты уверена, что твареныш мертв, а не заморожен? Если та, в грузовике выжила…
— Он был практически обескровлен. Они же не бессмертные.
— Черт. Я уже написал о нем рапорт. О захваченной твари, — поморщился особист.
— Ты предал нас? — округлились глаза Алены, и начали наполняться бессильными слезами
— Я вам ничего не обещал и ничем не обязан, — спокойно отозвался Андрей, — убеди меня принять сторону. И сама выбери сторону. Потому что ты хочешь спасти всех, а всех не спасти. Кто–то обязательно пожертвует жизнью, чтобы твоя сторона выиграла. Выбирай, кто пожертвует собой. Ты? Я? Твой Командир, его команда? Мара?
— Я выбрала сторону давно…
— Сторону Андреда — не дал ей закончить Андрей, — где и ты и Мара — жертвы во имя его победы.
— Ты не смеешь о нем такое говорить! Ты совсем его не знаешь! — гневно возразила ему Алена, впиваясь в него ненавидящими глазами.
— Я видел много войн, я видел много политики. Судя по всему, он тоже. Я не знаю его, но знаю что за тело мертвого сына, которое ему во чтобы то ни стало, надо получить он приносит в жертву двух своих одалисок: тебя и змею. Если бы не пришел наш спецотряд у него все бы получилось. Тело бы вернула Мара, а тебя бы судили как предателя.
— Нет, Андрей, ты совсем–совсем его не знаешь. Поверь мне. Ему не нужна война.
— Но выводы, которые можно сделать из его поступков абсолютно однозначны, госпожа белый кролик. Ваш обожаемый муж скормил вас волкам, чтобы получить назад мертвого волченка. Простить ли это ему, если он делает это ради мира? Или не простить?
— Хорошо, Андрей. Ты победил меня. Ты так меня запутал, что зашатались почти все мои моральные нормы и готовы разбить вдребезги нравственные стержни. Я уже не понимаю, что хорошо, что плохо. И сейчас я могу рассказать тебе все, о чем меня просили никому не говорить, чтобы не пострадали другие люди.
— Андред хочет….
Андрей вдруг подошел к Алене и прижал ее к себе. Лицом к плечу. И зашептал:
— Подожди. Не говори ничего. Я ничего не хочу слышать сейчас. Я еще не принял сторону. Я не врач в нормальном смысле этого слова. Но Ты — врач. Ты никогда не должна выбирать, какую жертву отдать в когти смерти. Ты должна вырывать эти жертвы из когтей смерти. Ты должна спасать жизни. Это твой единственный долг. Который всегда сохранит твой рассудок чистым и ясным в любой обстановке без всяких наркотиков. И никто тебя не запутает и не разрушит твоей морали. Шпионам оставь шпионское, Военным оставь военное. Твой единственный долг сейчас оставаться рядом с тем тяжелым пациентом из грузовика. Потому ему там ты нужна больше всего на свете, а здесь с остальными я справлюсь сам. Вот чью сторону ты должна выбрать. И никуда от нее не отступать.
— Я… — слабо заговорила Алена, — мне кажется, я была не права. Но ведь мне приказали
— Ты мне нравишься, Алена, — также слабо заговорил Андрей, — очень нравишься. Я большой эгоист, а ты напоминаешь мне меня. До того как я перестал быть профессиональным врачом и начал выполнять все что мне приказывали — выбирать смерть.
