Переступая через порог, он услышал звуки, похожие на причмокивание. «Ого!», — Антон всмотрелся в спящую Настю. Кажется, она, не открывая глаз, что-то шептала. Палач присел рядом с девушкой. Её глаза действительно были закрыты, а пухлые губы еле заметно дёргались. На её руках иногда вздрагивали пальцы. «Понятно», — стрелок встал и пошагал в сторону стола с дозорным.
Гора вырезал на столешнице рисунок: какой-то растительный орнамент, похожий больше на татуировки людей древности. Остриё ножа он ставил на поверхность, и аккуратно надавливал ладонью на рукоятку, затем вычищал из получившейся бороздки обломки синей краски, которой была покрыта столешница. Палач тихо спросил:
— Слышал, как они бубнят?
— Конечно, два часа уже скоро, как слушаю, — великан отвечал, не отвлекаясь от своего творчества. Антон был удивлён неожиданным открывшимся увлечением своего сослуживца — в его могучих руках даже армейский нож выглядел скальпелем, но из-под лезвия, тем не менее, выходили хитросплетения из тонких красивых линий. В них угадывались стебли и листья. Какие-то симметричные символы выглядывали из-за этих узелков. Он решил уточнить:
— Ты раньше рисовал?
— Да не — татухами увлекался, пока школу заканчивал.
— Нормально у тебя получается!
Гора улыбнулся. Его небольшие глаза блестели отражениями света от фонарика. В наушниках, лежащих рядом, было слышно только шипение.
— На связь кто-нибудь выходил?
— Да не, она мёртвая, — Гора посмотрел на часы на своей левой руке. — У тебя ещё есть минут пятнадцать, потом меня сменишь.
— Да. Надо их использовать — впереди день не легче вчерашнего. Возможно, будет полная жопа, — с этими словами Палач вернулся на своё спальное место. Его каска была прикреплена к лямкам рюкзака, стоявшего на полу у изголовья подушки, которой стал бронежилет. Вся эта нехитрая конструкция в играх света и тени казалась сказочным карликом на лодке, снарядившимся в долгий поход.
***
Погода стала на редкость пасмурной — небо абсолютно серое. Палач перешёл через плац, начал подниматься по крыльцу казармы. Ступеней оказалось больше, чем было вечером — вовсе не пять. Они были грязными, в какой-то шелухе, обрывках газет и жухлой траве. Он ступил на первую, потом на вторую и поднимался всё выше. Носок ботинка соскользнул с четвёртой, и боец полетел носом вперёд:
«Только не головой!».
Антон открыл глаза. Это был всего лишь новый неприятный сон.
— Твоё время, — Гора встал со стула, показывая пальцем на свои часы.
Палач услышал, как снаружи дождь стучит по асфальту, крыше, антенне, стеклам небольших окон.
— Ага.
Он опёрся на кулак и поднялся с пола.
— Пост принял. Ложись спать.
***
Сержант Седов заполнял журналы осмотра территорий, книги инструктажа и дежурства. Листы в клеточку уже рябили в его глазах, но военный регламент оставался непреклонным. Ночной дождь закончился, и в воздухе повис приятный запах свежести, идущий с улицы. Багровый берет скрывал аккуратно стриженые волосы военного. Их длина была чуть ближе к средней по армейским меркам. Небольшой автомат лежал на металлическом столе с телескопическими ножками: наспех сооружённый оповестительный пост, связывающий собой несколько боевых позиций стрелковых расчётов на небольшом участке Сил Сдерживания, стал местом несения службы «Старшего по заслону». С прибытием «Раската» в этот наряд сутками напролёт стали заступать бойцы полковника Громова. В небольшом помещении бокса, похожего на укороченный транспортный контейнер, был пол из нескольких листов фанеры. Почти по центру стоял раскладной стол «Старшего» с предметами армейской отчетности и телефоном, провод от которого уходил на улицу. Он покидал бокс через узкую дверь — впопыхах прокинутая линия была единственной связью заслона со штабом. Над столом в стене бокса было квадратное окно размерами метр на метр со стеклом, армированным проволочной сеткой. Недалеко от складного стола «Старшего», слева у стены располагался небольшой обогреватель, но он сейчас не работал. Это обстоятельство никого не расстраивало, потому, как летние ночи в этом году оказались весьма тёплыми. Справа от дежурного на ящике с сигнальными ракетами сидел рядовой. Он сжимал свой автомат коленями. Упорно делая вид, что чистит шомполом ствол, солдат качался из стороны в сторону, пытаясь оставлять открытым хотя бы один глаз. Седов широко зевнул, посмотрел на наручные часы: скоро должна прийти смена наряда. «Ещё четыре часа и меня самого сменят», — подумал он, предвкушая предстоящий короткий сон. Его серые глаза на пару секунд заискрились от таких приятных мыслей, но затем тонкие пшеничные брови снова съехались на узкой переносице: «Я чё, не заполнял его?». На открытой странице журнала пожарной безопасности не было записи об отсутствии пожаров на посту уже целых три часа.
Зазвонил телефон.
— Пост-48, — ответил в чёрную трубку сержант.
— Статус 5! — отчеканили на другом конце.
— Статус 0–5!
— Принял! Смена уже пришла?
— Никак нет, ещё не были.
— Принял.
Парень вернул трубку на место. Почесав костяшкой указательного пальца округлый нос, Седов вернулся к разлинованным страницам.
Рядовой позади него перестал качаться: рука остановилась в нижнем положении. Вторая еле-еле одним пальцем ещё держалась за ремень автомата. Опершись шлемом на стенку бокса, солдат заснул, не сумев воспрепятствовать дрёме.
Сержант нажал на кнопку портативной рации, висевшей у него на лямке бронежилета:
— «Крот‑1» — «Ограде», начать расчёт!
На пару секунд повисла тишина, затем из динамика затрещало:
— «Крот 1‑2», 0–5!
Спустя 10 секунд похожим голосом ответил следующий:
— «Крот 1–3», 0–5!
Следующий:
— «Крот 1–4», 0–5!
Немного опоздав, еле различимым басом:
— «Крот 1–5», 0–5!
Седов выжидающе смотрел в темноту окна — к столешнице была прикручена небольшая настольная лампа, работающая на литиевых батареях.
Из динамика рации протрещало:
— «Крот 1–6», 0–5!
Сержант ответил по настроенному каналу:
— «Крот‑1», расчёт окончен!
«Когда выходной будет, я его весь продрыхну!», — сержант увидел, как тонкие линии фиолетовых клеток на бумаге немного «провернулись» на месте. Частое моргание отогнало это наваждение.
С улицы из-за приоткрытой двери стал слышен приближающийся кашель. Рядовой, притихший на ящике у стены, тихо сопел.
«Мля, он чё, опять заснул?», — подумал сержант в тот момент, когда дверь открылась на полную ширину, и на фанеру ступил человек в зелёном камуфляже с вкраплениями красных пятен.
«Старший» вскочил:
— Товарищ полковник, за время моего дежурства…
Спящий боец издал что-то среднее между хрюканьем и криком «Мля!», выронил автомат и шомпол из рук, открыв глаза, резко начал вставать, но спросонья потерял равновесие и плюхнулся обратно, задом на деревянный ящик.
— Погоди, погоди, — Громов остановил доклад сержанта. — Чё ты так разорался? Не видишь товарищ в каком состоянии?
Командир «Раската» спокойно подошёл к ящикам и стал медленно отводить к стене съехавшую у рядового на лоб каску так, чтобы тот показал ему наконец своё лицо. Ноздри сержанта раздулись от волнения: «Попал!», — пронеслось у него в голове. В этот момент он не ощущал свою руку, которую продолжал держать «под козырёк».
Заспанный солдат пытался что-то сказать:
— Виноват, товарищ пол…
— Шшшш! — Громов прислонил указательный палец к своим губам, а когда солдат перестал пытаться испускать звуки, продолжил размеренным голосом. — Фамилия?
— Никитин, — рядовой покраснел.
— Устал, наверно, Никитин?
И без того глубоко посаженные глаза рядового пытались спрятаться поглубже в череп. Громов рассматривал пристыженное лицо молодого парня:
— Ты что, говорить не умеешь? Я спрашиваю: заснул?
Сержант сглотнул слюну сухим горлом:
— Так точно, товарищ полковник.
Офицер, совершенно не меняясь в лице, продолжил:
