— Рааааааргггх! — прорычал «Старший». Он резко прогнулся в коленях так, что те громко хрустнули, подал корпус немного вперёд, руки развёл в стороны, как вратарь.
— Рарррррррргггггггххххххх! — ещё громче прокричал Седов. В его широко открытом рту стала видна пена.
— Стой, где стоишь! — ефрейтор снял автомат с предохранителя. До него начало доходить, что такой сильной наркоты, скорее всего, нет и мотивы поведения в ужасающих, бешеных глазах сержанта сейчас совсем нездоровые.
— Рааааааааа! — с надрывом прокричал сержант и ринулся вперёд.
Оглушительно простучала очередь автомата. Труп рухнул на пол. Ефрейтора трясло: он убил живого человека. Он высадил половину обоймы в голову приятеля. Теперь тело Седова начиналось с остатков шеи. Стол был заляпан ошмётками плоти. Все стены окрасились в багровую крапинку. Стало слышно, как кто-то бежал в сторону бокса. В проёме показался Громов. Он остановился на пороге.
— Тов‑в‑в‑вварищ, я, я, — начал было говорить онемевшим языком солдат.
Полковник перевёл гневный взгляд с трупа на окровавленного по пояс ефрейтора:
— Ах ты, сучёныш! Да я тебя по праву военно-полевого суда здесь же прирою! — Громов уже расстёгивал кобуру на бедре.
Солдат бросил автомат и упал на свои дрожащие колени:
— Я защищался! Не! Не… Не убивайте! Я за… Я защищался! — ему было трудно говорить, на глазах появились слёзы, голос стал как не свой.
Громов наконец вырвал пистолет из лямок на бедре и направил ствол на лоб ефрейтора. Полковник был в ярости, он жадно вдыхал и выдыхал воздух:
— Говори, гадёныш, за что ты его убил?
— Я защищался! Он бешеный был!
— Я его сам видел десять минут назад, говна кусок! Кому ты заливаешь? Конец тебе, тварь!
Сзади к командиру «Раската» подбежал Кононов:
— Товарищ полковник, что происходит?
— Эта хрень сопливая моего пацана завалила! Как старший по званию, привожу директиву номер пятьдесят в исполнение! Вы — свидетель! — он снова перевёл взгляд на солдата. — Ты сделала роковую ошибку, мразь!
Щёлкнул предохранитель на пистолете, зарёванный ефрейтор истошно взвыл.
Вдруг, по периметру кордона громко захлопали выстрелы. То тут, то там кто-то кричал. Громов посмотрел через окно на линии трассеров, летящих в небо, в землю, в соседние позиции заслона.
— Товарищ полко… — начал было обращаться к нему начальник штаба.
— Я вижу! — бросил командир «Раската», выходя из бокса. Кононов побежал за ним, хватая свою рацию на ходу. Над кордоном завыла сирена. Хлопки выстрелов стали слышны абсолютно повсюду. Ефрейтор отполз спиной к стене бокса, подобрал колени и закачался взад-вперед, смотря на безголовое, остывающее тело Седова.
Глава девятая. Живые
Вдруг из тумана послышалось пение. Звучные женские голоса,
сначала далеко, потом всё ближе и ближе, всё громче и громче
зазвенели в вечернем воздухе. В недоумении переглянулись герои.
Они не могли понять откуда доносится пение. Казалось,
что им навстречу несётся в тумане корабль, полный незримых певиц.
И хотя аргонавты не слышали слов, им чудилась в звуках мольба и
тревога, жалобный нежный призыв.
Аргонавты и Золотое руно
Шерлок проснулась: затёкшее правое плечо начало нещадно ныть. Её левая рука лежала на груди любимого мужчины. Она приподняла голову и ощутила вмятину-узор на щеке от лямки бронежилета, служившего подушкой этой ночью. Шевелить скулой было неприятно, во рту пересохло, а всё тело оказалось в липком поту. Лучи утренней зари уже заглянули в радиорубку через окошко — комната теперь казалась необычайно светлой. Маша подвинулась ближе к спящему Вадиму. Она переложила свою ладонь выше — с груди на ключицу, приблизившись кончиком носа к его уху. Старый еле слышно сопел. «Как всегда», — подумала Шерлок, рассматривая его лицо, с пробивающейся чёрной щетиной. Сейчас его веки не дёргались, как бывало иногда. В полковом общежитии она часто просыпалась ночью: Вадим мог внезапно во время сна сжимать кулаки, натягивая одеяло, раскидывать руки в стороны, будто защищаясь от кого-то, брыкаться ногами, постанывая от боли или страха и при этом не просыпаться. Она не хотела, чтобы он сейчас открывал глаза и чтобы его тонкие губы начали отдавать приказы. Это ведь будет значить, что начнётся новый день в самом центре зоны бедствия. Быть может, последний день. Шерлок зевнула, глаза слегка заслезились. Она прикрыла веки, представляя, что они вдвоём сейчас лежат не на полу, а на кровати в своей комнате, что сейчас просто начнётся утро выходного дня, без тренировок, без выходов в поля. Начнётся тот редкий день, когда они будут предоставлены только друг другу. Она услышала шаги. Палач подошёл к спящей паре, присел:
— Время уже.
— Буди остальных, — прошептала Маша.
Палач поднялся, сделал два шага в сторону доски, начал тормошить похрапывающего Артёма. Подушечками пальцев Маша погладила лицо Вадима: от левого виска к подбородку. Старый заёрзал, открыл глаза. Его заспанный взгляд перебежал с потолка на тонкую женскую кисть, проскользнувшую рядом с бровью. Он повернул голову набок, несколько раз моргнул, чтобы окончательно прогнать пелену сна. Командир пробурчал:
— Уже подъём?
— Да, — ответила Шерлок, улыбаясь — у её вожака всегда был такой детский растерянный вид после сна.
— Значит, подъём, — Вадим пригладил короткие волосы за ухом девушки, затем притянул её голову и поцеловал в нежные губы. Она, играясь, прикусила кончик его носа, но тут же отпрянула — сейчас было время не для этого.
— Всё, встаём, — прошептал Вадим. Он поднялся на ноги, сделал несколько движений корпусом из стороны в сторону, чтобы немного размять тело, а затем обратился к сидящим на полу сослуживцам:
— Сейчас по двое все идут умываться. Впереди тяжёлый день, когда у нас ещё рядом будет вода — я не знаю. Может всё закончится через пять-шесть часов, и мы примем душ на базе, а может быть, мы ещё пару суток здесь проторчим. Так что всем тщательно почиститься! Я пока с «Гнездом» свяжусь.
Шерлок юркнула за улизнувшей в коридор Мессией. Послышалась льющаяся из крана вода. «Шустрые они», — подумал Рысь. Он широко зевнул, посмотрел на клюющего носом здоровяка, который сидел у стены напротив. Гора растирал щёки, уставившись на лампочки аппаратных шкафов:
— Брррры, — бугай потряс головой, пытаясь пробудиться.
***
Спустя 30 минут Старый снял с себя наушники, и положил их на стол рядом с картой местности. Не поворачиваясь лицом к подчиненным, он сел на стул и склонил голову над топографическим планом. Переговоры с базой вышли непростые, Вадиму что-то кардинально не понравилось в словах «Гнезда». Настя попыталась намекнуть Шерлок, но та, даже не заметив жестов подруги, сама пошла к командиру группы.
«Бах!».
Вадим неожиданно ударил ладонью по столу, с которого слетел карандаш и синяя шариковая ручка. От резкого звука Маша остановилась, как вкопанная, но спустя пару мгновений всё же аккуратно подкралась к Старому. Чуть наклонившись над его левым плечом, она спросила:
— Что они сказали?
Старый будто прожигал взглядом карту — он никак не отреагировал. Тогда Маша коснулась его предплечья своей ладонью и повторила:
— Что они…
Вадим накрыл её хрупкие пальцы своей грубой ладонью:
— Да, сейчас.
Командир встал из-за стола, вышел в центр комнаты и обратился к следящей за ним группе:
— Ребят, нам поступил приказ, который мы обязаны выполнить. После этого обещают эвакуацию: нужно найти вход в подземный комплекс лабораторий и искать выживший персонал базы. Предполагаемый район поиска: группа зданий возле штаба «восьмидесятки». Ничего не поменялось, почти.
Повисла небольшая пауза. Затем Вадим продолжил:
— А вот теперь о новом и важном: приказы нам отныне отдаёт майор Лешаков из ФББ. Он выдал координаты для поиска, но они «не бьются» с картой, которой пользовались погибшие солдаты из гарнизона. Я доложил ему о наших сведениях, но был послан далеко и надолго! Идти по его координатам в глухой лес, где ни хера нет, кроме укрывающихся от авиации мутантов, я не собираюсь! Но! Вы не обязаны повторять за мной этот проступок, который вполне может закончиться тюремным сроком. Сейчас каждый должен сделать выбор, и я не шучу: если пойдёте со мной — скорее всего вас ждёт трибунал. Мы нарушим приказ.
