– Выбери любой и окажешься в нём.
Игорёк подумал, было, для чего выбирать, зачем ему там оказываться? И где эти дома – в этом призрачном, но хватком мире, или в его, Игорька воображении, или там, не Земле? Но неожиданно вдруг оказался в квартире бедного Гоши. И вовремя.
В широкой прихожей с розовыми обоями вдоль платяного шкафа-купе прогуливались двое подростков, изображавших презрительную скуку на лицах. Один поигрывал опасной бритвой, то открывая, то пряча лезвие. Другой жевал орешки, по одному доставая из бумажного пакетика.
Игорёк покосился на чёрный овал зеркала, висевшего напротив шкафа, и, не обращая внимания на пацанов, двинулся в комнату. Оттуда доносился дрожащий от негодования возбуждённый женский голос, и тянуло курящейся коноплёй.
– Эй, чучело, ты куда? – схватил Игорька за руку пацан с бритвой.
Игорёк молча освободился от хватки. Когда подскочил второй, легонько оттолкнул его, чтобы ненароком не убить.
Гоша был зафиксирован ремнями на медицинских носилках. Носилки были поставлены стоймя и прислонены к стене. Перед ними расхаживала высокая, эффектная, в цвета скошенной травы деловом костюме брюнетка. Гнев, владевший ею, не искажал тонких, правильных черт лица. Чёрные её глаза были злы.
А на тахте сидела, подобрав ноги, давешняя знакомая Игорька, блатная из подземного перехода. И, безучастно глядя на Гошу, курила косячок.
Игорёк оценивающе рассмотрел Катьку и подсел к блатной.
– Что это у вас творится? – тихо спросил он.
– Заказ, – так же негромко ответила та. – Ты откуда нарисовался?
– Так, это кто такой? – повернулась к Игорьку Катька.
– Это спец-отморозок, – доверительно сообщила блатная. – Он умеет навсегда убивать.
– Да-а? – с непонятным интересом произнесла Катька. – Как вас зовут, юноша?
– Игорем меня зовут, девушка.
– Вы ничего, симпатичный.
Блатная хмыкнула и ткнула Игорька в бок.
– Слышь, симпатичный, ты чё здесь делаешь?
– Да вот, выясняю… – неопределённо ответил он.
– А что здесь выяснять, – взвилась Катька. – Вот смотрите, это лицензия на контракт с блатными, это разрешение на полную трансплантацию органов этого гада…
– Катенька! – подал голос Гоша. – Не надо.
– Заткнись, урод. – Катька развернулась и с размаху отвесила Гоше затрещину.
– Она тебе заплатила? – осведомился Игорёк у блатной.
– Как полагается. С нами, блатными, попробуй не заплати.
– Ну, так, девушка, – обратился, вставая, Игорёк к Катьке. – Юношу этого придётся вам простить. А бумажки свои можете порвать. Я их аннулирую.
– Как это? По какому это праву? Печать стоит всю мою месячную зарплату. – Красивое лицо Катьки пошло красными пятнами. – А ты куда смотришь? Куда твои дебилы смотрят?
– Не дерзи, – угрожающе и глухо ответила блатная.
Она вмиг преобразилась. Вместо девочки-подростка на Катьку угрюмо смотрела лютая баба, готовая убить за один косой взгляд. Катька отшатнулась.
– Ну, пусть твои что-то сделают? – иным, примирительным тоном попросила она.
– А чё они сделают? Только они рыпнутся – им хана. Без воскрешения. Я вторую бригаду терять не собираюсь. Всё, концерт окончен.
С этими словами блатная поднялась и принялась с треском отдирать «липучки» ремней на носилках.
– Спасибо, Игорь! Я верил в тебя! – лепетал Гоша, не силах сдержать навернувшиеся слёзы.
– Вот это правильно, – оценил работу блатной Игорёк. – Тебя, дева, как звать?
– Я ж блатная, какое у меня имя? Осой кличут. Кусаюсь больно.
Она быстрым, кокетливым взглядом посмотрела на Игорька.
– Может, в Асторию закатимся? – предложила она.
– И я с вами, – неожиданно встрял освобождённый Гоша.
Катька, нахмурившись, сосредоточенно наматывала на палец локон своих чёрных волос.
– А-а, Игорь, вы на самом деле имеет право разрывать такие контракты? – спросила она.
– Имею, – отрезал Игорёк.
– И я должна простить этого… человека?
– Натурально.
– Что же, я могу. Если он сам попросит у меня прощения. Иначе… иначе это так обидно, что… – Катька разрыдалась.
– Катенька, прости! – Гоша осторожно мелкими шажками приблизился к подруге и бухнулся на колени. Обнял за ноги. – Катенька! Жизнь моя! Прости, я не хотел тебя убивать! Но ты же сама меня вынудила. Куда мне было деваться? Катенька, я всего лишь хотел остаться собой!
– Фу, дурак, – презрительно скривилась Оса.
– Катенька, – плакал Гоша, – Катенька моя…
– Обрыдаться можно, – прокомментировала блатная. – Это ж надо так мужика окрутить.
Она уже как-то незаметно успела прилепиться к Игорьку, обнять его за талию и прижаться щекой к его плечу.
«Ну вот, – внутренне усмехнувшись, подумал он, – осталось жениться, завести семью, нарожать детей и завязнуть навсегда в этом долбанутом мире».
– В Асторию, говоришь? Интересно, что тут подают в ресторанах? Утка по пекински есть?
– В Астории? Само собой, ты чё?
– Понятно. Астория, значит, такой суперресторан.
– Ну ты прям, супер. Ну пошли? Я своих бойцов отпущу. Эй, Шило, Кент! – крикнула она. – Мигом сгинули!
Бойцы, постанывая, медленно вползли на четвереньках в комнату.
– Ого! Успел, значит. Ну, ничего, наука будет. Спеца надо чуять, поняли? Давайте, ползите по хатам, – распорядилась Оса.
– Оса, ты детей любишь? – спросил Игорёк, наблюдая, как Гоша и Катька, устроившись на подоконнике, страстно целуются.
– Ты чё, в натуре ужаленный? Чё их любить? Их никто не любит, отморозков.
– Ну, пошли в твою Асторию, там договорим, – потянул Игорёк её из комнаты.
В подъезде их догнал Гоша. На нём висела Катька и причитала:
– Гошенька, миленький, ну куда же ты?
– Я без Игоря не могу, – оправдывался тот, волоча подругу.
– Ладно, пускай, и эти клоуны будут, – разрешила Оса. – Чё он тебя так облизывает?
Астория оказалась полуподвальным заведением с невзрачным с виду входом и скромной вывеской, на которой под названием ресторана значилось: «Управление общепита». Зато внутри обнаружились залы с высоченными сводами, выложенными лазоревой мозаикой с золотистой искрой, с мраморными колоннами, опоясанными золотыми же ветвями декоративного плюща. За столами сидели нарядные дамы в жемчугах и бриллиантах и вальяжные мужики. Мужики были сплошь во фраках и смокингах.
– Ты гляди, – удивился Гоша, разглядывая себя в большое, в целый этаж, зеркало. – Как влитой сидит.
Гоша был во фраке, а Игорёк – в смокинге. На Катьке оказался умопомрачительный вечерний туалет с сильно открытой спиной и не менее глубоким вырезом спереди. В свете огромных хрустальных люстр блистало бриллиантовое колье, иссиня-чёрные волосы стягивала нить крупного розоватого жемчуга, на запястье – агатовый браслет, на мизинце – изящный перстенёк из платины.
