– Сдурел, Геныч? – встрепенулся Сергей.
– Шучу, шучу, – добродушно отозвался Гусев, выплевывая на тонкий фарфор виноградные косточки.
Сергею такая шутка совсем не понравилась и он подумал, что, в сущности, не так уж и хорошо знает своего напарника по поимке бандюков.
Шло время, гомон висел над столами, туда-сюда сновали проворные слуги, лонд Гарракс, поглаживая острую бородку, рассказывал сидящему рядом Сергею о житье-бытье пограничного замка, лонда Окталия, улыбаясь, маленькими глотками пила яблочный сок, странствующий маг Ольвиорн глядел на всех мудрыми своими зелеными глазами и о чем-то размышлял (и вновь Сергею показалось, что маг чем-то озабочен), старший мечник Гортур, соорудив из бокалов и тарелок некую схему, пояснял что-то соседям по столу – таким же, вероятно, командирам двадцаток, перевитым пурпурными лентами, как конфеты на новогодних елках. Женщин в зале было не очень много, и все они казались Сергею очень симпатичными. Выскочили в пространство между столами пареньки и девчата в разноцветных трико, закувыркались, принялись подбрасывать один другого, жонглировать шариками, разыгрывать смешные сценки – то ли шуты, то ли акробаты, в общем, местные циркачи.
А потом на балкон начали поочередно выходить музыканты – и зазвучала музыка, и полились неторопливые негромкие песни…
Пребывавший в полнейшей невесомости Сергей вдруг дернулся, словно его укололи, и, всем телом повернувшись в кресле, поднял голову к балкону. Там сидела девушка в белом платье, перебирая тонкими пальцами струны какого-то музыкального инструмента, лежащего у нее на коленях. Подошедший вплотную к изогнутым балконным перилам мальчик лет восьми-девяти – чистое личико, большие серьезные глаза, золотистые кудряшки, – одетый в бархатный переливчатый сине-зеленый костюмчик, с неподдельной искренностью вдохновенно пел уже знакомую Сергею медленную песню.
«Прогрело солнце чашу небосвода… она отполирована ветрами…» – торжественно звучало в зале, и стены зала словно бы раздвинулись, превращаясь в далекий горизонт, и потолок с тяжелыми поперечными балками воспарил ввысь, растворяясь в хлынувшей с высот небесной синеве.
Сергей обернулся к напарникам, не зная, верить или не верить собственным ушам. Гусев смотрел не на балкон, а на сидящую наискосок от него, за соседним столом, белокурую молодую даму с точеным лицом античной статуи, и вид у него был уже не размякший, а такой, словно он вот-вот полезет прямо через стол к вожделенному объекту, схватит в охапку и умчит на такси в ближайшую свободную квартиру. Саня же Веремеев, подавшись к балкону, буквально поедал глазами маленького певца и, заметив движение Сергея, перевел взгляд на него – и взгляд Сани был полон недоумения и восхищения.
«Звучат чуть слышно… голоса… иных миров…» – звенело над залом сказочного замка, и это был голос именно иного мира. Иного. В котором никто никогда ничего не слышал ни о Христе, ни о Колумбе, ни о Бородинском сражении, ни о развале нерушимого Союза и даже о московском «Спартаке»… У иного мира были какие-то свои, особенные свойства.
…Музыканты и певцы все сменяли и сменяли друг друга – и удивительно было, откуда взялось такое количество дарований здесь, в отдаленном от больших городов уголке королевства. Или подобными талантами обладал едва ли не каждый житель Таэльрина? Все это было ново и интересно, но Саня Веремеев, сложив руки на животе, уже с трудом поднимал тяжелые веки, Гусев больше не сверлил взглядом античную богиню, а Сергею собственное тело казалось мешком, набитым ватой. От обманчиво легкого вина все сильнее кружилась голова.
Прихлопывающий в такт музыке лонд Гарракс решил, видимо, что гости из «подземных глубин» провели за столом достаточно времени и не сочтут за обиду, если им предложат идти отдыхать – и обратился, наконец, к разомлевшим бойцам с таким предложением. И оно сразу же было принято – разумеется, не только без всяких обид, но, напротив, с радостью.
Когда, в сопровождении слуг с факелами, они спустились из большого зала и вышли во внутренний двор, был уже поздний вечер. «Да будет свет!» – с видом Создателя провозгласил Гусев и вытащил из кармана фонарик. Луч яркого света метнулся через двор – и потрясенные слуги застыли на месте, широко раскрыв рты. А Сергей смотрел на темное небо, усеянное звездным бисером, и его охватило сосущее тревожное чувство оторванности от привычного каждодневного мира. Он не мог отыскать в вышине ни одного знакомого созвездия, и это было еще не все: над зубцами угловой башни, вместо такой «домашней» Луны, висели два маленьких тускло-желтых полумесяца – один повыше, другой чуть ниже. И хотя внутренне он давно готовил себя к чему-то подобному, его все-таки пробрала дрожь от наглядного подтверждения того никак не желающего укладываться в сознании факта, что королевство Таэльрин распростерлось под совсем другими звездами…
…И вот наступило утро, и за ночь этот мир не исчез, не растворился в пространствах сна, сменившись привычной обстановкой городской квартиры. Он продолжал существовать, и пора было умываться-одеваться, потому что их должны были вот-вот пригласить к завтраку, а после завтрака предстояла беседа с одним из представителей Сообщества Странствующих Магов магом Ольвиорном.
Сергей сполз с подоконника, вытащил из-под лежащего на скамье шлема небольшую плоскую коробочку рации. Ни Гусев, ни Саня Веремеев довольно долго не отзывались, и Сергей хотел уже идти стучать им в двери – комнаты напарников находились неподалеку, за поворотом коридора, напротив друг друга, – когда услышал наконец хрипловатый со сна голос Гусева.
– На связи, – недовольно сказал Гусев и откашлялся. – Ты че в такую рань, Серый? Такая возможность подрыхнуть без помех.
– Точно, – включился в разговор Саня Веремеев. – Ни телевизор не орет, ни диспетчеры не вякают. – Саня жил в многоэтажке, нависающей над забором автотранспортного предприятия, и не раз рассказывал о своих страданиях от такого незавидного соседства.
– Скоро на завтрак должны позвать, – напомнил Сергей. – А потом будем с магом разбираться.
– Ладно, – сказал Гусев. – Приступаем к зарядке и утреннему туалету.
– А туалетная бумага у вас есть, мужики? – спросил Саня Веремеев. – В моем номере есть.
– Есть – так пользуйся, уважь свою задницу, – посоветовал Гусев. – Не с дикарями же, слава Богу, дело имеем. Все, пошел прихорашиваться.
«Действительно, слава Богу, что не с дикарями», – подумал Сергей.
Мир, в который они попали, несомненно, находился на уровне земного средневековья («Господи, земного!.. А здесь – неземное?..»), но Сергей чувствовал, ощущал, понимал, всем нутром своим чуял, всеми почками и селезенками, что средневековье это какое-то ненастоящее… было здесь что-то такое… Вот! Наконец-то он нашел определение, и оно показалось ему подходящим: здешний мир сильно смахивал на описание подобных миров в фэнтезийных книжках с остановок и подземных переходов. Он очень походил на книжный мир, хотя и был – в чем Сергей не сомневался – вполне настоящим.
