— Почему ты раньше не говорил мне об этом, — спросила Сирокко, стараясь перехватить его взгляд.
— Я не думал, что это важно, — ответил Джин, старательно избегая ее взгляда, — я знаю лишь малую толику из того, что знаешь ты, и то недостаточно.
— Я просто хотела бы, чтобы ты рассказал мне, вот и все.
— Ладно виноват, — Джин казался раздраженным и Сирокко задалась вопросом, в самом ли деле он случайно не рассказал об этом. Конечно, он не хотел ни о чем рассказывать, но подумал, что дольше невозможно держать свои знания в секрете.
— Джин рассказал мне много интересного, — пропел мейстерзингер. — Он излиновал весь мой стол, но я мало, что понял из этого. Но из того, что я понял — я молюсь, чтобы ваша лучшая песня смогла рассеять мрак.
— Да, ты налетела на меня, Роки, а я не понимаю, чего хочет этот туповатый сын осла.
Сирокко бросила на него резкий взгляд, но вспомнив, что мейстерзингер не знает английского, расслабилась. Она подумала, что это дурные манеры и ребячество. Титаниды были далеко не тупые.
Мейстерзингер стоял на коленях перед невысоким столом, которые предпочитали титаниды. Он был покрыт тусклой оранжевой шерстью длиной в несколько сантиметров, не покрыто растительностью было только лицо. Кожа была шоколадно-коричневого цвета. Глаза были светло-серые, лицо поначалу казалось типичным для титанид, но к этому времени, Сирокко уже нашла, что их лица отличаются между собой как и лица людей. Она могла теперь отличать титанид не только по цвету волос.
Но лица у всех были явно женские. Это впечатление не ослабляло даже явное наличие пениса.
Джин начертил на столе мейстерзингера карту. На запад и на восток были проведены две параллельные линии, другие линии пересекали пространство, образуя прямоугольник. Это была внутренняя часть обода колеса Геи, если на нее смотреть сверху в развернутом виде.
— Это Гиперион, — сказал он, тыча в карту испачканным красной краской пальцем. — На западе — Океан, на востоке — …как ты называешь это?
— Рея.
— Правильно. Затем идет Криус. Здесь крепятся идущие вверх канаты — здесь, здесь и здесь. Титаниды живут в восточной части Гипериона и в западной Криуса. Но в Рее нет ангелов. Знаешь почему, Роки? Потому что они живут в спицах.
— Каким образом это может быть?
— Будь ко мне снисходительна. Объясни ему все, ладно?
Сирокко сделала все, что было в ее силах. После нескольких попыток он, казалось, заинтересовался и ткнул пальцем с оранжевым ногтем в точку около западного Гипериона.
— Следовательно здесь, неподалеку от городка, должна находиться огромная лестница в небеса?
— Да, недалеко от города титанид тоже.
Мейстерзингер нахмурился:
— Почему же я не вижу ее?
— Я понял это, — сказал Джин по-английски. — Потому что я еще не изобразил его, — пропел он. — Одним росчерком он нанес вторую точку рядом с большей.
— Как эти линии убьют всех ангелов? — спросил мейстерзингер.
— Он спрашивает зачем я все это нарисовал? — обернулся Джин к Сирокко.
— Нет, он спрашивает, как с помощью этого можно убить ангелов, и я хотела бы добавить к этому свой вопрос: какого дьявола ты всем этим занимаешься ? Я запрещаю тебе продолжать это обсуждение. Мы не можем помогать ни одной из воюющих сторон. Ты что, не знаком с Женевскими протоколами по контактам?
Джин какое-то время молчал, глядя мимо нее. Затем он посмотрел на нее и тихо сказал:
— Ты что, уже забыла всю эту резню, или ты и в самом деле ничего не видела? Выпрыгнуло пятнадцать этих ослов, уничтожены были все, кроме одного, погибло еще двое, которые были вместе с вами. Ангелы потеряли двоих, плюс одного раненого.
— Троих. Ты не видел, что произошло с третьим. — Сирокко до сих пор становилось плохо, когда она вспоминала эту ужасную картину.
— Все равно. Дело в том, что они предприняли новую тактику. Они совершили поездку верхом на цеппелине. Сначала мы подумали, что они сговорились с ним, но, как выяснилось, сам цеппелин тоже был в растерянности. Они сохраняют нейтралитет. Ангелы сели на цеппелин во время бури, и он посчитал, что добавочный вес образовался за счет воды. Во время дождя он несет пару лишних тонн.
— Какова наша роль во всем этом? Ты заключаешь союз? У тебя нет на это полномочий. Это могу делать только я, как капитан корабля.
— Наверное, мне следовало бы указать тебе, что корабля теперь нет.
Если он хотел нанести ей удар, то он не мог придумать ничего лучшего, чтобы достичь цели. Сирокко прочистила горло и продолжала:
— Джин, мы здесь не военные советники.
— К дьяволу, я просто подумал, что мог бы им кое-что показать. Наподобие этой карты. Они тоже нуждаются в новой тактике, но…
Мейстерзингер засвистел на высокой ноте, таким образом он прочищал горло. Сирокко сообразила, что они не обращают на него внимания.
— Извините меня, — пропел он, — это и в самом деле очень хороший рисунок. Я нарисую его у меня на груди к следующему празднику трех городов. Но мы говорили о том, как убить ангелов. Мне бы хотелось услышать больше о сером порошке силы, о котором ты рассказывал раньше.
— Боже мой, Джин! — воскликнула Сирокко, затем овладела голосом и уже спокойно обратилась к мейстерзингеру:
— Мейстерзингер, мой друг, который недостаточно хорошо знает ваши песни, неправильно выразился. Я знаю, что никакого порошка не существует.
Мейстерзингер безмятежно посмотрел на Сирокко. — Если нет серого порошка, то расскажи мне о устройстве, швыряющем в воздух копья дальше, чем это можно сделать рукой.
— И опять ты неверно понял. Пожалуйста, подожди немного. — Сирокко обернулась к Джину, стараясь оставаться спокойной: — Джин, уходи отсюда, я поговорю с тобой позже.
— Роки, я только хотел…
— Это приказ, Джин.
Джин все еще колебался. Сирокко владела приемами рукопашного боя, у нее была большая дистанция для удара, но и он умел бороться и был сильнее. Сирокко была далека от мысли драться с Джином, но внутренне была готова к этому.
Напряженный момент прошел. Джин расслабился, хлопнул ладонью по столу и с гордым видом вышел из комнаты. Мейстерзингер проводил его взглядом, он все примечал.
— Мне жаль, если я послужил причиной ссоры между тобой и твоим другом, — пропел он.
— Это не твоя вина. — Руки у Сирокко после стычки с Джином были абсолютно холодные.
— Я… послушай, мейстерзингер, — пропела Сирокко, — кому ты веришь, мне или Джину?
— По правде говоря, Ра-кии, у тебя такой вид, как будто ты что-то скрываешь.
Сирокко посасывала костяшку пальца, раздумывая, что делать. Мейстерзингер был уверен, что она лжет, но как много он уже узнал?
