вы. [4]
Но Мур продолжал испытывать странную внутреннюю уверенность в том, что больше никогда не увидит Землю, которую знал. Как ни странно, он был одновременно и прав, и неправ.
Неделю спустя половина времени, отведённого на ускорение, закончилась, и Мур применил торможение, равное их прежней скорости.
В течение следующего месяца их галактика неуклонно уменьшалась в размерах, пока не стала едва ли больше одиночной звезды. Пространство, казалось, потемнело, если такое вообще было возможно, и звёзды окружали их на небесах. Но это были не звёзды. Каждая из них была островной вселенной, содержащей миллиарды звёзд. Они неслись дальше, минуя островные вселенные, которые раньше казались звёздами. Они тоже образовывали туннель, по которому пролетали мимо корабля со скоростями, превышающими скорость неосязаемого света. Нового ускоряющегося света Темплтона.
— Теперь мы пересекаем саму сверхвселенную, — с ликованием сказал доктор Темплтон. — Это своего рода галактика островных вселенных. Земные астрономы подсчитали, что существует по меньшей мере 500 триллионов таких отдельных галактик!
— И что же мы обнаружим, когда выйдем из этой сверхгалактики? Другую макрогалактику, состоящую из миллиардов сгруппированных сверхвселенных? — спросил Мур с тонким сарказмом, скрывавшим его смятение.
— Возможно, — ответил учёный. — Возможно, так далеко мы не зайдём.
Они ждали. Наконец островные вселенные поредели, растворились позади, образовав подобие туманности, которая быстро уменьшалась в размерах. Новых вселенных впереди не появлялось. Пространство там казалось невероятно тёмным, как будто оно было по-настоящему пустым.
Когда, наконец, звёздная галактика островных вселенных исчезла позади, затерявшись в безвозвратных далях, Мура охватила паника. Казалось, что впереди бесконечно простиралась пустота, бесконечно, в бесконечность бесконечностей. Ни единого луча света не исходило ни с какой стороны. Когда они выключили свет в каюте, собираясь лечь спать, ужасающая тьма, окутавшая их, заставила Мура громко застонать от смертельного ужаса, и даже спокойный, бесстрастный доктор Темплтон поражённо ахнул.
Они легли спать с включённым светом. Но Мур не мог уснуть. Его неподвижные глаза смотрели в окружавшую их пустоту. Нервы его были напряжены до такой степени, что каждая клеточка тела дрожала. Он завидовал флегматичному учёному.
— Боже милостивый! — простонал Мур, когда ему показалось, что он больше не выдержит. — Мы больше никогда не вернёмся в наш мир или даже в нашу галактику. Одному Богу известно, как далеко мы забрались и с какой скоростью движемся. Мы даже не будем знать, когда наша скорость движения вперёд сменится на движение назад!
— Мы можем определить это по хронометру, — ответил Темплтон. — Когда от шести месяцев, которые мы провели вдали от Земли, останется неделя, корабль остановится, а затем автоматически начнёт движение хвостом вперёд.
Муру это показалось вечностью. Цифры на мерно щёлкающем циферблате хронометра менялись с раздражающей медлительностью. Но время шло. Мур считал в обратном порядке, приближая момент, когда они начнут двигаться назад. Осталось две недели — одна неделя — один день — один час — одна…
Мур, наблюдавший за циферблатом хронометра, увидел, что произошла странная вещь. Циферблат внезапно необъяснимо остановился на середине такта! Так он и замер.
Дальнейшее было безумием.
В тот самый момент, когда хронометр остановился, непрерывный грохот носовых ракет мгновенно прекратился. Длинные полосы выброшенных прямо по курсу частиц застыли в статичных красивых положениях, как на фотографии солнечной короны. Все приборы на корабле остановились. Это было похоже на то, что всё движение натолкнулось на непреодолимый барьер.
Но толчка не было!
Тела обоих мужчин также застыли в неподвижном положении. Доктор Темплтон, который в этот момент ел, так и остался с ложкой, зажатой в пальцах на полпути между бумажным стаканчиком и губами, с открытым ртом и наклонённой головой. Он как раз закидывал ногу на ногу, и теперь нога, которую он поднял с пола, комично торчала под углом, словно превратившись в камень.
Мур рассмеялся бы, если бы мог смеяться. Он был похож на застывшую статую, сидевшую перед хронометром в неловкой позе, согнув спину. Он как раз грыз ногти от нетерпения и так и замер с ногтем, зажатым в зубах.
Каким-то образом все обычные законы Вселенной оказались нарушены, будь то законы движения, времени или пространства. Даже человеческие эмоции, казалось, были захвачены этим абсурдным состоянием отсутствия чего-либо. Мур знал, что должен быть поражён, даже напуган, но вместо этого его разум просто воспринял это поразительное событие как нечто само собой разумеющееся.
Ответ на всё это был в высшей степени прост, и каким-то образом он знал это, хотя и не мог объективно об этом думать.
Они попали на Берег Времени, которого их корабль достиг за мгновение до полной остановки. В тот момент, когда он достиг этой точки, движение прекратилось. Эта странная, невероятная зона, которую человеческий разум не мог постичь, лежала вокруг Вселенной подобно кокону. Что это было на самом деле, человеческий разум не мог себе представить. Но последствия…
Время, в человеческом понимании, не имело значения в этой зоне. У него было своё собственное время, измеряемое вечностями!
Их мысленный взор, пронизанный каким-то ультрафиолетовым излучением, отражавшим макровселенную, показал им сцены, которые их смертные глаза никогда не смогли бы наблюдать.
Очевидно, они увидели всю свою вселенную, состоящую из триллионов островных галактик. Вместе они образовывали рой, количество компонентов которого превышало общее количество атомов, известное человеческому разуму.
Это была полная картина того, что видели их глаза с удивительного, неподвластного времени берега, на который они были выброшены. И вся вселенная переживала невероятно ускоренный жизненный цикл. Они наблюдали за этим, осознавая, что обычное время пролетает в вечности за мгновение.
Они видели, как островная вселенная устремляется наружу из общего центра. По крайней мере, в этом космогонисты Земли были правы. Вселенная расширялась, как и предполагали Джинс и Эддингтон. Островные вселенные не расширялись внутри себя, а просто отделялись друг от друга, разлетаясь, как осколки произошедшего когда-то взрыва.
Постепенно они перестали разлетаться в стороны. Некоторое время они парили в воздухе, а затем стали медленно сближаться. Они двигались всё быстрее и быстрее, продолжали сближаться и, наконец, слились в одну невероятную, гигантскую массу материи. В одно огромное солнце, почти такое же большое в диаметре, как бывшая галактика Млечный Путь.
Отдельных галактик и звёзд больше не существовало. Они растворились в этом суператоме. А атом сжался до размеров булавочной головки, став размером с обычную звезду, материя так плотно спрессовалась, что электроны, протоны и нейтроны вошли в соприкосновение. Затем он внезапно взорвался. Триллионы частиц разлетелись в разные стороны из общего центра. Каждая частица была туманным горячим облаком, которое сгущалось и становилось спиральной туманностью. Внутри каждой частицы вещество сгущалось до солнц, образуя
