на расстоянии одного светового года друг от друга. Но он был прав, что беспокоиться не о чем. Эти, казалось бы, близко расположенные солнца всё ещё находятся на гораздо большем расстоянии друг от друга, чем молекулы газа в лучшем вакууме, что удалось создать на Земле! Корабль был всего лишь песчинкой, несущийся сквозь полый шар размером с Землю, заполненный сотнями тысяч расположенных на равномерном расстоянии друг от друга горошин.)
Однако, выйдя за пределы шарового скопления, они по-настоящему испугались, когда маленькая звезда, которая, казалось, находилась прямо перед их кораблём, внезапно начала стремительно увеличиваться и становиться невыносимо яркой и горячей. Её лучи проникли в каюту и подняли температуру до такой степени, что двое мужчин вспотели.
Мур резко обернулся к доктору, побледнев как полотно.
— Мы врежемся в звезду! Я не могу остановить корабль, не убив нас при торможении. Мы обречены…
— Это всего лишь Новая, — спокойно ответил Темплтон. — Звезда, которая внезапно взорвалась, превратившись в разрежённый газ. Она настолько иллюзорна, что мы могли бы спокойно врезаться в звезду. Но смотрите, она пройдёт стороной.
Ярко пылающая Новая росла, пока не достигла размеров Луны, затем величественно качнулась в сторону и исчезла за кормой. В кабине быстро восстановилась нормальная температура.
— На Земле, — сказал учёный, — какой-нибудь астроном увидит это явление и сообщит о нём, но не скоро!
На контрасте с шаровым скоплением, через которое они недавно пролетели, вдруг вокруг внезапно потемнело. Звёзды потускнели и начали гаснуть. Вскоре их совсем не стало видно. Корабль окутала ужасная, непроницаемая чернота. Казалось, что он плывёт сквозь море чернил. Мур раздражённо повернулся к своему спутнику, скрывая своё возмущение этим странным, гнетущим явлением.
— Мы проходим через область космоса, в которой слабый звёздный свет полностью поглощается. Примером может служить хорошо известный Угольный Мешок в созвездии Южного Креста. — Темплтон прижался лицом к иллюминатору, глядя наружу. — Судя по тому, что я вижу, я думаю, что это явление вызвано мелкой космической пылью. Я чувствую, что мимо проносятся частицы.
Вскоре они вышли из этой области кромешной ночи, и из-за завесы космоса снова выглянули дружелюбные звёзды. Теперь их скорость возросла до невообразимых высот. Звёзды начали проноситься мимо, как стремительно летящие светлячки. Двум наблюдателям казалось, что они находятся в длинном широком туннеле, состоящем из тысяч мерцающих звёзд. Прямо перед ними расположение звёзд менялось с ошеломляющей быстротой.
— Теперь мы летим почти в миллион раз быстрее скорости света! — заявил доктор Темплтон после ряда расчётов. — Мур, методы триангуляции больше нельзя использовать из-за скорости прохождения звёзд.
— Я думаю, нам лучше остановиться и вернуться назад, — сказал Мур. — Если мы зайдём ещё дальше, то никогда больше не сможем найти наше Солнце.
Он посмотрел в задний иллюминатор на удивительные звёзды, гадая, сколько бесчисленных солнц находится между ними и их родной звездой.
— Мы не можем сбиться с пути, пока идём по прямой, — заявил Темплтон. — Да, — добавил он, — в конце концов, прямая линия всё-таки существует. Евклид был прав с самого начала. Необходимость иметь дело с «искривлённым пространством» возникла только из-за неправильных представлений о скорости света и гигантских расстояниях.
— Но мы же не сможем жить вечно, — возразил Мур. — В конце концов, у нас закончатся если не топливо, то уж точно вода и воздух.
— Взгляните на хронометр и автоматический дневной график, — невозмутимо произнёс Темплтон. — Две недели на пересечение Солнечной системы. Ещё неделя движения с возросшей скоростью, чтобы достичь Центавра. Четыре недели с момента ухода от него — итого, семь недель с момента отлёта с Земли. Учитывая семь недель на возвращение, у нас остаётся 38 недель от годового запаса. Это означает, что на путешествие за пределы этой точки отведено 19 недель. С учётом того, что половина этого времени уйдёт на замедление, у нас есть более девяти недель, в течение которых мы можем ускоряться!
Вскоре после этого звёзды начали заметно редеть. Они больше не появлялись впереди такими бесчисленными роями. Ряды звёзд становились всё меньше и меньше, пока в иллюминаторах не осталось лишь несколько последних. Но когда они смотрели в задние иллюминаторы, казалось, что пустота заполняется плотно расположенными звёздами. Отдельные участки космоса были сплошного молочно-белого цвета.
— Мы достигли центра галактики Млечный Путь и миновали его, — сказал Темплтон. — Сейчас мы погружаемся в действительно пустые пространства — области между отдельными островными вселенными. Расстояние до ближайшей внешней галактики в пятнадцать раз превышает пройденное нами расстояние.
Когда они оглянулись назад, их глазам предстало удивительное зрелище. Огромная галактика Млечный Путь, в которой находилось их Солнце и все известные им созвездия, предстала перед ними в виде огромного скопления крошечных точек. Медленно она начала уменьшаться.
По мере того, как проходили часы, а затем и дни, пока они вели наблюдения, она превратилась в обеденную тарелку. По мере того, как перспектива становилась всё более отдалённой, на внешних краях галактики вырастали спиральные рукава. Она стала походить на вертушку на День независимости, остановившуюся в середине своего вращения. Когда она уменьшилась до размеров Луны, то выглядела точь-в-точь как фотографии спиральных туманностей, сделанных земными телескопами.
И Мур понял, что именно так оно и было. Для некоторых обитателей туманности Андромеды галактика Млечный Путь была просто спиральной туманностью, расположенной слишком далеко, чтобы можно было различить отдельные солнца, если только у андромедян не было мощных телескопов.
Это было потрясающее зрелище — видеть, как огромная вселенная со всеми своими звёздами удаляется на ужасающее расстояние. Видеть Солнце, с которого ты прилетел, внутри светящейся массы белёсого тумана, состоящей из 200 миллиардов других солнц. И, возможно, с этого момента Мур потерял надежду когда-либо снова увидеть Землю. Он ничего не сказал Темплтону, поскольку было уже слишком поздно, но сам он принял фаталистическую позицию.
Они были так поглощены этим зрелищем, что заметили, как течёт время, только когда неизбежные приступы голода и жажды заставили их регулярно удовлетворять свои телесные потребности. Когда они, наконец, взглянули на показания хронометра, то увидели, что летят прочь от своей галактики уже два месяца.
— Возможно ли, — спросил Мур, — что время, текущее у нас, на самом деле соответствует земному времени? Возможно, нам только кажется, что прошли дни или месяцы, но на самом деле проходят столетия! Возможно, Земля сейчас находится в каком-то далёком будущем!
— Нет, Генри, — уверенно возразил учёный. — Сейчас настоящее земное время. Так что не беспокойтесь, что по возвращении мы обнаружим наших жён лежащими на каком-нибудь забытом кладбище. Вы найдёте свою жену такой, какой вы её оставили, и она будет ровно на столько же старше, насколько старше станете
