— Сколько тут наших? Землян?
— В окрестностях две-три семьи наберется, ну еще полдесятка одиночек, устроены неплохо… Тебе, кстати, тоже надо устроиться, — Вэнь, кажется, обрадовался перемене темы. — Лучше всего — при общине-государстве. То есть будешь государственный зависимый, вот как я. А то еще есть частные опекуны: поспрашивай наших, тебе порекомендуют, кому тут можно продаваться.
— В смысле — продаваться?
— В смысле твой опекун-хозяин получит за тебя ресурс от общины и для начала устроит тебе учебу. Ты по специальности кто?
— Переводчик. Технический перевод, английский и немецкий. Могу художественный. Можно синхрон.
— Пролетаешь, — констатировал Вэнь. — Бесполезнее трудно представить.
— Я еще редактором могу.
— Э-э, тут редактировать нечего, все пишут что хотят, все читают, в общем доступе все лежит, в Сети, безо всяких редакторов… Придется учиться чему-то местному. А учеба стоит ресурсов, ну, денег по-нашему. С нуля трудно вылезти, надо, чтобы хозяин-опекун помог.
— Ты зависимый?
— Да. Государственный. Мой хозяин — община.
— Объясни мне. Что это значит? Тобой кто-то руководит, ты кому-то принадлежишь…
— Да нет же! Это не рабство! — убежденно сказал Вэнь. — Наоборот: ты будешь гораздо свободнее, чем там у себя! Дома небось жилы рвал, а тут работаешь понемножку, а в остальное время — делаешь что хочешь. Зато если заболел — тебя точно вылечат, и без жилья не останешься, и без еды — никогда.
— Ты кем работаешь?
— Семена сортирую. Окончил учебный курс по совместимости с сортировочными устройствами. Уж не знаю, сколько я там зарабатываю, мне в обмен, по-моему, даже больше идет! Дом, развлечения, путешествия. В прошлом году был на той стороне материка, там в горах снег, а побережье завалено черным жемчугом… Здорово, да, — и Вэнь замолчал, глядя поверх головы гостя, вспоминая, по-видимому, прекрасные минуты жизни.
— Ты любишь сортировать семена? — спросил Крокодил.
— Да что их там сортировать? Подключаешься к устройству, получаешь дополнительную опцию в мозги — видеть поврежденные зародыши — и просто щелкаешь переключателем, зеленое к зеленому, красное к красному… А ты свои переводы технические очень любил?
Крокодил задумался.
— Эта их Проба, — проговорил наконец. — Проба на гражданство. Ты пытался ее пройти?
Вэнь перестал улыбаться. Посмотрел с долей сочувствия:
— Я знаю тех, кто пытался.
— И что?
— Ну что? Отвозят тебя на остров с компанией местных подростков. И там — дикарский такой лагерь. Как бывало в древних племенах: лагерь молодых волков, юных орлов или что-то в этом роде. И ты там, с этими местными сопляками, должен сдавать кучу тестов и доказывать, что ты не верблюд.
— Я в армии служил, — подумав, сказал Крокодил. — С подростками мне соревноваться не страшно. Это все?
— Нет. У них, если ты заметил, цивилизация с естественно-биологическим уклоном. Они могут кое-что, чего мы никогда не сможем. Например, пальцами считывать информацию с деревяшек…
— И в дикарском лагере их этому учат?
— Шаманство, — Вэнь вздохнул. — Их с малых лет всякому такому учат, уж не знаю как. И землян, которых детьми вывезли. Теоретически и мы с тобой можем, а практически…
— А в чем разница, — не унимался Крокодил, — между полными гражданами и зависимыми?
— Я же говорю: зависимый живет вроде как при богатом папе, спокойно, не напрягаясь. А полноправный — вертится как хочет. С голоду, конечно, никто не умирает, еды тут полно, ночевать можно в общественных домах… Но толку-то морочиться с этой Пробой, чтобы потом болтаться без ресурсов?
Крокодил пытался сложить из добытых сведений хоть сколько-нибудь логичную картину. Почуяв его замешательство, Вэнь приободрился:
— А еще зависимый раз в год получает длинный отпуск. А если он женится на зависимой — ему дают дополнительный ресурс. А еще…
— Нет. По какому принципу они делят? Как они определяют, кто из подростков прошел Пробу, а кто — не достоин? Кто свободен, а кто зависим?
— Традиция такая, — Вэнь начал раздражаться. — Чтят, понимаешь, традиции предков. Инициация, все такое. Тебе-то зачем с этим связываться, ты-то здоровенный мужик уже?!
— Не знаю, — сказал Крокодил.
* * *
Запах ночного леса был устроен сложно, как букет дорогих духов. Сотни родников подсвечивались зеленоватым светом, вода казалась расплавленным стеклом. Крокодил наполнил флягу, выданную ему в составе «стартового пакета», и почти сразу же опустошил: вода была вкусная, а пить хотелось непрерывно.
— Андрей?
Офицер, принимавший его утром, был обут в светящиеся сандалии. Ремешки на щиколотках источали ровное сияние, а из подошв били лучи, подобные прожекторам, и лес озарялся всякий раз, когда офицер отрывал ногу от земли. Андрей посмотрел на свои кроссовки, и ему сделалось неловко.
— Вы вернулись? Как прошла поездка?
— Замечательно.
— Есть координаты еще нескольких мигрантов с Земли. Захотите с ними связаться?
— Конечно! — вскинулся Крокодил и тут же обмяк: — Только не сейчас…
— Не сейчас, — согласился офицер. — Идемте, я проведу вас в ваш дом.
— Как время можно преобразовать в энергию? — спросил Крокодил.
Офицер не удивился.
— Вы хотите знать подробности — или вас удивляет принцип?
Они шагали через лес, который то озарялся, то темнел в такт шагам офицера.
— Не имеет значения, — признался Крокодил. — Как вы думаете: ваш дом будет существовать вечно?
— Ничто не существует вечно, — мягко сказал офицер. — Вон то строение, впереди, налево, — ваше временное жилище. Внутри легкая еда и напитки, вещи, постель и средства гигиены. Дом доставит вам радость и подарит покой, а потом исчезнет, как все на свете; мы рады помочь в обустройстве и адаптации. До окончательного принятия вами решения осталось пять суток.
— А если я не успею решить?
— Тогда решит миграционная служба, исходя из ваших интересов.
— А если для принятия решения мне понадобится больше времени?
— Время — ресурс, — офицер был терпелив, как наковальня. — Нет возможности тратить его бесконтрольно.
— У меня недостаточно информации, — сказал Крокодил. — Где мне добыть информацию?
* * *
Устройство имело вид плоского глиняного блюда. Офицер велел Крокодилу налить в него воды из фляги и переждать пару секунд, пока «произойдет установка».
Вода на блюде перестала волноваться и замерла, похожая на большую силиконовую линзу. Офицер велел Крокодилу коснуться ее деревянным удостоверением личности. Поверхность воды в чаше дрогнула, помутнела, и в глубине внезапно открывшегося экрана Крокодил увидел свое имя, будто нацарапанное тонкими штрихами: «Андрей Строганов».
