В свое время он вышиб из Игры такого большого мастера, как Джо Шиллинг. Теперь Джо торговал старыми виниловыми дисками где-то в Нью-Мехико — об Игре он уже не вспоминал.
— Помнишь, как я разделал Джо Шиллинга? — спросил Лакман у Сида. — Я до сих пор каждую деталь этой игры помню. Джо выбросил пятерку, потянул карту из пятой колоды. Смотрел на нее долго, слишком долго. Я сразу понял, что сейчас он начнет блефовать. Затем он передвинул свою фишку на восемь полей вперед, что делало его победителем. Ну, ты помнишь — сто пятьдесят долларов от внезапно почившего дядюшки… Ну так вот. Смотрю я, значит, на эту самую его фишку… — Вероятно, и сам он, Джером Лакман, был немного псиоником, ведь тогда он сразу понял, что у Джо Шиллинга на уме и что за карта у него на руках. Он эту самую шестерку прямо-таки увидел внутренним зрением…
И тогда он сказал, что Джо Шиллинг блефует. В ту пору Джо был байндером Нью-Йорка и мог обыграть кого угодно. К нему и подступиться-то боялись, вступать же с ним в единоборство и вовсе никто не отважился.
Джо Шиллинг посмотрел ему в глаза и тихо спросил:
— Ты хочешь, чтобы я открыл карту?
— Да, — прошептал в ответ Лакман и, затаив дыхание, стал ждать дальнейшего. Проиграй он, окажись эта карта восьмеркой, а не шестеркой, — и Шиллинг пустит его по миру…
И тут Шиллинг так же шепотом сказал:
— Это шестерка, — и перевернул карту. А Лакман оказался прав — это был блеф чистой воды.
Тогда-то он и стал хозяин Большого Нью-Йорка.
Кот, сидевший на столе у Лакмана, завопил истошным голосом, надеясь, что хозяин накормит его завтраком. Вместо этого хозяин сбросил его на пол и прошипел:
— У, паразит! — на самом деле он души в котах не чаял и даже считал, что они приносят счастье. В ту самую ночь, когда после поединка с Джо Шиллингом он пришел в кондоминиум вместе с двумя своими котами. Вполне возможно, именно они помогли ему, а не какой-то там латентный талант псионика.
— Я вызвал к видфону Дэйва Мутро, — сказал секретарь, — он ждет вас. Вы будете беседовать с ним?
— Если он настоящий провидец, то уже знает, чего я от него хочу. Стало быть, особой нужды в разговоре уже нет. Парадоксы проскопии или предвидения всегда чрезвычайно забавляли и одновременно раздражали Лакмана. — Сид, ты можешь отключить связь. Если он у нас так и не появится, значит, грош ему цена, этому провидцу.
Сид покорно отключил видфон и, кашлянув, заметил:
— Но ведь вы даже не объяснили ему, что именно следует провидеть. Разве не так?
— Если он действительно обладает даром провидца, то сможет увидеть нашу реальную встречу при условии, что ей суждено произойти. Во время встречи он получит от меня детальные разъяснения. Ты считаешь иначе?
— Думаю, вы правы, мистер Лакман, — согласился Сид.
— Беркли… — мечтательно произнес Лакман, — я не был там восемьдесят или девяносто лет. — Как и большинство байндеров, он не любил посещать те места, которыми не владел. Более того, он считал, что подобные посещения могу обернуться для него большими неприятностями. — Помнится, раньше там частенько бывали туманы. — Он достал из ящика стола документы, привезенные брокером. — А ну-ка посмотрим, кто там был байн- дером… Так, — Уолт Ремингтон… Ну это неинтересно — он как выиграл его, так сразу же и продал… Ага — вот оно! Питер Гарден. Представляю, как этот Питер теперь ярится! Наверняка захочет заполучить Беркли обратно. Но ему не видать его как собственных ушей! Где ему со мной тягаться!
— Вы хотите отправиться в Калифорнию? — поинтересовался Сид.
— Разумеется, — кивнул Лакман, — вот только соберусь и сразу же туда полечу. Я хочу устроить в Беркли свою летнюю резиденцию. Надеюсь, оно за это время не превратилось в развалины. Чего не люблю, так это разрушенных городов! Пусть там не будет ни души — главное, чтобы здания были целы и на улицах чисто! — Лакман поморщился, вспомнив полуразрушенные города Северной Каролины, с которых он начинал свою карьеру байндера. Вот уж гадость, так гадость…
— Вы не могли бы на время своего отсутствия назначить меня почетным байндером? — спросил Сид.
— Конечно, Сид, о чем разговор! Я вышью твое имя золотом и скреплю свиток печатью из красного воска!
— Вы это серьезно? — недоверчиво переспросил Сид.
Лакман расхохотался.
— Я твои вкусы уже изучил! Ты прямо как этот Пу-Ба из «Микадо»! Его Светлость Почетный Байндер Большого Нью-Йорка!
Сид густо покраснел и забормотал:
— Быть байндером Нью-Йорка — большая честь! Ведь даже вы шли к этому целых шестьдесят пять лет — я помню, как это было непросто!
— Я делал это осознанно, Сид! Я хотел улучшить социальную среду, — важно сказал Лакман. — Когда я принял во владение эти земли, на них жило всего несколько сот человек. Посмотри, каково население Нью-Йорка сегодня! И это всецело моя заслуга — я поддерживал участие в Игре тех, кому играть в нее было не положено. Делал же я это с одной-единственной целью — создать оптимальные условия для увеличения числа брачующихся и тем самым для повышения рождаемости!
— Да, мистер Лакман, — так оно все и было. Это факт.
— Сколько появилось счастливых пар, а, Сид? Ты сам подумай, если бы не я, то их Попросту бы не было!
— Все верно, — кивнул Сид, — когда вы занялись этими музыкальными креслами, человечество было спасено от вымирания. И это всецело ваша заслуга.
— Вот так-то. И не следует об этом забывать. — Он заглянул под стол и выудил оттуда мэнскую кошечку. — Я возьму тебя с собой, — прошептал он, нежно гладя ее по коротенькой шерстке. — Я хочу взять с собой шесть или семь кошек, — сказал он Сиду, — на счастье.
«И для компании», — добавил он уже про себя». На Западном побережье его никто не знает и не любит. Там нет его почитателей, которые раскланиваются с ним ежеминутно, стоит ему только появиться на нью-йоркских улицах. Ему вдруг стало грустно. «Ничего, — попытался успокоить себя Лакман, — пройдет какое-то время, и там станет так же людно, как в Нью- Йорке, и тогда эта пустота, преследующая меня повсюду, отступит…»
Он вспомнил о той далекой поре, когда Земля трещала по Швам от перенаселения, а люди уже начинали подумывать о переселении на Луну или даже на Марс. Именно в этот момент эти жалкие болваны, тупоголовые китайцы, воспользовались изобретением бывшего нациста, поселившегося в Восточной Германии, для того, чтобы раз и навсегда разрешить проблему перенаселением. Звали этого немца Бернгардт Хенкель. Ох, что бы он с этим немчурой сделал, попадись тот ему в руки!
Единственным плюсом применения излучения Хенкеля было то, что волны его, достигнув германских земель, произвели со своим открывателем то же самое, что и с прочими людьми.
