Олан был уверен в Машине. И все же случившееся потрясло его. Он смотрел на Машину по-новому. Она отличалась от всего, что было привычным. Трава, тхеопамы, рыбы - все это существовало помимо Олана. А Машина не существовала, ее сделал Олан. Конечно, он, как и все, вытесывал рубила и топоры, мог построить хижину и сшить одежду. Но Олан чувствовал резкую разницу между всем этим и Машиной.
Он вспомнил, что с утра ничего не ел, и закатил поближе к огню пару яиц. Родилась четкая мысль: Машина отличалась от всего остального мира так же, как отличалось находящееся на Поляне, которое, значит, тоже могло некогда быть Машиной, созданной кем-то.
Надо спросить Учителя. Сейчас, во время обеда, Азим скорее всего в Храме.
Азим вышел на ступени, приготовился слушать. И тут со всех ног прибежал Поридам.
- Там мертвый человек... весь... весь... лежит!
Учитель помрачнел.
- Кто?
- Это не наш человек... весь... весь в шерсти!
Азим вскинул руки к вискам.
- Веди! Олан, ты со мной.
За каменистыми Пригорками Поридам свернул к Болоту и повел их по тропинке, которой ходили жители на ловлю крокодилов. Но сезон был еще далеко, и тропинка заросла травой.
Миновав два крокодильих брода, Поридам остановился. Впереди среди зелени выделялось невиданных цветов пятно. Азим быстрым шагом направился к нему. Под яркими полосами Олан уловил очертания человеческой фигуры. Человек лежал на животе. Вся кожа, кроме головы и пальцев, была покрыта густой шерстью, словно у луговой змеи ум. От этого зрелища Олан перестал чувствовать свое тело, остались только мокрые ладони и глаза.
Азим снял с запястья мертвеца маленький блестящий предмет и приказал Олану приблизиться. Тот увидел в лице Учителя глубокое страдание.
- Бери! - указал Азим на ноги.
Поборов ужас, Олан ухватился за лодыжки. Азим поднял труп спереди. Они стали спускаться, пока не достигли края трясины - Олан не решался думать о том, что собирается делать Азим.
- Бросаем! - сказал Азим глухо.
Они размахнулись, и подернутая мхом топь приняла тело. Какое-то мгновение оно лежало плашмя, а потом ноги провалились вниз, и труп начал подниматься, будто пытаясь встать. Тело быстро тонуло, и в последний момент Олану почудилось, что мертвец напоминает кого-то.
Трясина сомкнулась, Олан перевел глаза на Азима и понял:
тот же длинный подбородок и странно высокий лоб!
Азим резко отвернулся и тронулся вверх к окаменевшему серому Поридаму.
- Поридам! Олан!
У Азима стало неподвижное и все время меняющееся, как во время Ритуала, лицо.
- Здесь не было никакого мертвого человека! Поридам?
- Но... он тут лежал...
- Здесь никого нет!
- Нет... - эхом отозвался Поридам.
- Ты видел что-нибудь, Олан?
- Нет, - сказал Олан. - Я не видел.
Наблюдать за работой электронного графопостроителя было довольно скучно. "Счет варианта 567" - появлялась на экране терминала очередная реплика Большого компьютера Центра. "Процессорное время..." - и начиналось перемигивание таймера. "Закончен вариант 567" - раздавалось попискивание это лазерный карандаш рисовал на изопластине полученный результат. Затем графопостроитель скидывал пластину, ставил чистую, и начиналось снова: "Счет варианта 568..."
Реф прошелся по кабинету. Теперь, когда программе работала, он чувствовал свою придаточность к Большому, Почти ненужность. Он набрал на видеофоне номер жены.
- Привет! Как у тебя?
Она чуть повернула окуляр к схеме энергетики Городе, переливавшейся светящимися точками.
- Обычная нервотрепка: каждую минуту ждешь, что все начнет разваливаться.
- Йона не звонила?
- А почему она должна звонить?
Линза мигнула - на ней проступило лицо шефа.
- З-з... - он помолчал, собираясь с силами. - С-с-сколько?
- Пятьсот семидесятый идет, - ответил Реф.
- Л-ладно. Н-н-неси... с-сюда.
В кабинете шефа, кроме него самого, глубоко и неподвижно сидевшего в кресле, Реф застал человек десять, из которых только двое были знакомы ему. Но и этого хватило, чтобы почувствовать уважительное недоумение. Одним был директор энергетической комиссии Гритс, вторым - Имеэл, генеральный конструктор сектора космических исследований,
Реф невольно притормозил на пороге. Шеф сделал приглашающий жест и предложил продемонстрировать изопластины. Все окружили стол. Реф вынимал из кассеты пластины, рядами раскладывал по блестящей металлической поверхности, пока не занял ее всю.
- Точность, насколько можно судить, очень большая, - заметил кто-то незнакомый.
- Да, у нас результат был хуже, - сказал Имеэл. - Но принципиальной разницы нет. Нет принципиальной разницы,
Реф убедился, что большинство изучает графики очень пристально очевидно, в них содержалось нечто весьма для них важное.
- В-все т-т-то же, - выдавил шеф.
Присутствующие расселись по креслам, а Реф, не зная, что делать, стоял.
- Мы обязаны поздравить нашего коллегу, - сказал Имеэл. - И поблагодарить за блестящие результаты...
- С-с-спасибо, Реф. Иди, - распорядился шеф.
"Закончен вариант 596" - стояло на экране, когда Реф вернулся к себе. И сразу запищал графопостроитель.
Реф автоматически бросил взгляд на табло. До обеденного перерыва сорок восемь секунд. Есть время подумать. Кто были те люди, которые чувствовали себя равными с Гритсом и Имеэлом и с таким волнением изучали графики, полученные его программой? Реф смаковал гордость за свою работу, но ему хотелось бы знать, в чем, собственно, ее важность?..
В меню оказалось опять всего одно блюдо - Тхем, и, разбивая твердую оболочку, Реф первый раз в жизни подумал, что помнит Тхем с раннего детства именно таким. Менялись моды на цвета и густоту биомха; появлялись и исчезали персонажи ночных видений; совершенствовалась конструкция капсул. А Тхем всегда оставался тем же: круглый, белый с разноцветными прожилками. Будто трудно изменить хоть упаковку!
Едва Реф возвратился, как его снова вызвал шеф.
- Пообедал? - протяжно спросил он. - Зайди ко мне, будь добр.
Эге, случилось нечто серьезное, раз он позволил себе принять снимающее голосовые судороги, но очень вредное лекарство!
Старик был уже один.
- Ты сделал действительно отличную программу, Реф, - сказал он и замолчал так надолго, что Рефу стало не по себе.
- Вот что, - наконец произнес шеф. - Сними счет с Большого. Собери полученные варианты и вместе с программой сдай на хранение.
Реф, потрясенный, не находил слов. Потом многолетняя привычка не спрашивать дала сбой. Он заговорил толчками:
- Шеф... в чем суть... что обрабатывала моя программа?! Старик медленно поднялся и сделал совершенно невероятную вещь - сел на стол так, что ноги болтались над полом.
