И наконец настал день, когда врач сказал:
- Вы здоровы. Через сутки, если пользоваться принятой к вас мерой времени, я сниму повязки.
- Ее новые глаза наполнились слезами.
- Доктор, как мне отблагодарить вас?
- Не нужно никакой благодарности, я занимался своим делом.
- А что теперь будет с нами?
- Мы подобрали старый грузовой корабль землян, покинутый экипажем, привели его в порядок и перенесли в него запасы пищи, взятые с вашего корабля. Вы проснетесь внутри него и сможете вернуться на нем к своим собратьям.
- Но неужели я... так и не смогу вас увидеть?
- Это было бы нежелательно. По некоторым соображениям мы предпочитаем не показываться. И по этой же причине мы позаботимся, чтобы вы не унесли с собой ни одной сделанной нам вещи.
- Если бы я могла хотя бы пожать руку... сделать что-нибудь.
- У меня нет рук.
- Нет рук? Но как же тогда... как вам удается делать такие сложные операции?
- Я не вправе говорить об этом. Простите, что оставляю вас в неведении, но поступить иначе я не могу. Вы хотели бы поговорить с мужем до того, как заснуть?
- А обязательно нужно, чтобы я заснула? Я так взволнована... так хочется соскочить с постели, сорвать повязки и посмотреть на себя!
- Если я вас правильно понял, вы не очень стремитесь поговорить сейчас с мужем.
- Сперва я хочу себя увидеть!
- Вам придется немного подождать. Во время сна повысят тонус и силу ваших мышц и вы подвергнетесь заключительному медицинскому обследованию. Это очень важно.
Она хотела его перебить, но он остановил ее:
- Постарайтесь успокоиться. Я могу управлять вашими чувствами при помощи лекарств, но лучше, если вы справитесь с ними сами, - потом у вас появится возможность дать им выход. А теперь я должен вас оставить. Больше вы не услышите обо мне никогда.
- Никогда?
- Никогда. Прощайте.
На миг она почувствовала, как ко лбу ее прикоснулось что-то прохладное и шероховатое. Она попыталась поднять руку и дотронуться дот лба, не не смогла, и только сказала сквозь слезы:
- Прощайте, доктор!
Когда она заговорила снова, ответом ей было молчание.
Она заснула.
На этот раз пробуждение было другим. Еще не открывая глаз, она услышала скрежет и ровное негромкое гудение: работали привычные ракетные двигатели.
Когда она попыталась сесть, веки ее разомкнулись и она увидела, что пристегнута к койке предохранительными ремнями. Медленно, неуверенными движениями она начала отстегивать ремни. Отстегнув часть из них, остановилась и начала разглядывать свои руки - сильные, гибкие, красивые, покрытые легким загаром. Она несколько раз согнула и разогнула пальцы. Превосходные руки! Врач не обманул ее надежд.
Отстегнув последние ремни, Маргарет встала на ноги. Она ждала головокружения, но его не было. Никакого ощущения слабости, хотя оно было бы вполне естественно после такого долгого пребывания в постели. Она чувствовала себя великолепно.
Она оглядела свои ноги, тело - придирчиво, словно оглядывала ноги и тело незнакомой женщины. Сделала несколько шагов вперед, отступила назад. Да, он не обманул ее надежд. Тело было красивое, большего нельзя было ожидать. Но лицо?
Она повернулась, ища глазами зеркало, и услышала:
- Маргарет!
С койки напротив поднимался Фред. Они впились взглядами друг в друга и замерли.
- В капитанской каюте должно быть зеркало, - после долгого молчания, запинаясь, проговорил Фред. - Я хочу себя увидеть.
Они нашли зеркало и остановились, глядя в него, переводя взгляд с одного лица на другое, и на этот раз молчание длилось дольше и было тягостней.
Каким изумительным художником оказался врач! С какой точностью, черту за чертой, воссоздал он их лица. Форма т линия лба, волосы, высота скул, форма и цвет глаз, контуры носа, губ, подбородка - все было как прежде. Все.
Кроме общего впечатления. Раньше она была некрасивой, теперь стала красавицей.
"Следовало предположить, что такое возможно, - думала она. - Случается, видишь двух сестер или мать и дочь одинаковыми чертами, будто их лица отлиты в одной форме, и все таки одно из них уродливо, а другое прекрасно. Точно скопировать черты лица могут многие художники, но немногим дано копировать уродство или красоту. Врач чуточку ошибся - он сделал мое лицо лучше, чем оно было. А лицо Фреда - хуже. Теперь Фреда не назовешь красавцем. Правда, он и не урод: его лицо стало сильнее и значительнее, Но теперь я красивее. И примириться с этим он не захочет. Для нас все кончено".
Фред глядел на нее и улыбался до ушей.
- Ну и женушку я себе отхватил! Ты только посмотри на себя! Можно, немного погрущу?
- Фред, милый, какая жалость! - неуверенно проговорила она.
- Почему? Из-за того, что он дал тебе больше, чем ты просила, а мне меньше? Какая разница, все осталось в семье!
Не надо притворяться, Фред, я знаю, каково тебе сейчас.
- Ничего ты не знаешь! Я просил его сделать тебя красивой. Я не был уверен, что он сможет, но все равно просил. И он сказал, что постарается.
- Ты просил его? Не может быть!
- Еще как может! Ты недовольна? Я надеялся, что он и меня не обидит, но... Послушай-ка, ты что, вышла за меня только из-за моей наружности?
- По-моему, ты должен знать, из-за чего!
- И я тоже женился на тебе не из-за этого. Я ведь говорил об этом раньше, только ты мне не верила. Может, хоть теперь поверишь.
- Может быть... Может и вправду внешность не так уж и важна, - с трудом проговорила она. - Возможно, я была неправа - не понимала, что важно, а что нет.
- Конечно, не понимала. Но из-за того, что считала себя некрасивой, ты всегда чувствовала себя неполноценной, а теперь у тебя не будет для этого никаких оснований. И быть может, теперь мы немного повзрослеем.
Она кивнула. Было так удивительно, что он обнимает ее руками, которых она никогда еще не касалась, целует губами, которые ее не целовали. "Но это неважно, - подумала она. - Важно знать, что каков бы ни был наш облик, мы это мы. Знать, что теперь уже ничто не омрачит наших отношений, - и все благодаря волшебнику доктору".
- Фред, - сказала она вдруг, по-прежнему прижимаясь щекой к его груди, - как, по-твоему, можно быть влюбленной в двоих сразу, если в тому же один из этих двоих... не человек, а неизвестно кто?
