Скоро его выпишут.
- Не хрен тебе тут пролежни належивать! - заявил Валентину подполковник. - Через два дня собирай манатки и дуй отсюда. Что делать на гражданке? А я откуда знаю? Что? Оставить при госпитале? А что ты тут делать станешь? У нас ведь рабсила вся дармовая, мы ей не платим, вон, бойцы приходят, работают. За жратву разве? Ладно, я подумаю.
Что делать на гражданке, Валентин не знал. Он не знал вообще, что такое гражданка. Невдалеке отсюда город... Ну, что такое город, Валентин знал. Это глинобитные дома, в которых живут духи, восточный базар с криками как на поп-концерте (что такое поп-концерт, Валентин представлял смутно, он подхватил это выражение у Бориса, который уж наверняка был на поп-концерте и не на одном), скудным ассортиментом и ненавистью, которая сопровождает русского солдата повсюду, куда бы он ни пошел. Других городов Валентин не помнил, хотя и родился в одном из них. Совершенно не помнил, хоть тресни.
На гражданку идти страшно. Лучше уж здесь, при госпитале. В армию не пускают, потому как он не годится. Признан негодным подчистую и комиссован.
Он не поверил ни единому слову Марины. Ну не может такого быть, что ни Рычкова, ни Косматого, ни Бориса с Нодиком не существует. Неправда это. Наверное, они погибли, а его, значит, от этой скорбной вести оберегают, чтобы, значит, он не переживал сильно, потому что при ранениях в голову это опасно. Как же их может не существовать, когда он с ними из одного котелка ел, рядом спал, страховал и выручал. И они его страховали и выручали. Пуд соли сожрали вместе! Нет уж, скорее эта самая гражданка с городом не существует, он охотно в это поверит.
Ему нельзя туда, к боевым товарищам. Подполковник сказал, что еще одной инъекции он может не выдержать, сердчишко у него забарахлило почему-то. Никогда не барахлило, а теперь вдруг вот. А хочется. Хотя подполковник пытался отговорить. Чего, мол, тебе там делать? Скитаться по горам, по пустыням, без еды, без мытья, без надежды. Ведь не зря же, говорил подполковник, они никакой базы не могли найти. Потому что никакой базы и не было там. Как же не было? - думал Валентин. Ведь кто-то же послал их скитаться, духов стрелять. Не могли же они сами взять и пойти на задание! А этот кто-то, кто послал, он же не может без базы, чтобы домик какой-никакой для него, и казарма для солдат... Столовая там, баня... И аэродром. Нет, врут они, и Марина, и подполковник этот. Рожа его Валентину дюже не нравится. Не из тех рож, которые вызывают доверие, не из тех.
Спрашивал Валентин, какого черта он тут оказался, и кто те больные, которые лежмя лежат на койках. Ну, тут глаза у подполковника забегали, он их прятать начал, что-то замямлил про то, что иначе нельзя было, иначе они адаптироваться к действительности не могут. В общем, понес околесицу. А это доверия к нему не прибавило.
Скучно тут. Поговорить не с кем. Больные лежат и не просыпаются, медсестры все время заняты, хотя непонятно чем, если все вокруг даже есть-пить не просят. А вот Валентин есть-пить просит, ходит в столовую для медперсонала, где его поставили на довольствие.
Валентин бродил по больничному парку, опустив голову, глядя, как ноги загребают опавшую листву. Быстро темнело и парк погружался в сумрак будто в кисель. Скоро ужинать. Скорей бы, а то жрать уж хочется...
Жрать да спать, жрать да спать... Нет, это не жизнь. Вот там, в горах, там была жизнь. Духи, опасность, смерть, которая если не тебя в этот раз - уже счастье...
Захотелось завыть от тоски и безысходности. Очень понимаю собак и волков, - подумал Валентин. - Только им-то легче. Им хочется выть - они воют, а тебя за дурака могут принять, какой-нибудь гадостью заколют. Вон, кололи же, чтоб спал и горы во сне видал. Да ну! Враки это все! Самое главное - непонятно зачем. Что значит - адаптироваться не смог бы? Это что же - все пацаны, которые здесь - никто не смог бы? Вранье ведь! Взять и разбудить их всех...
- Эй, Валька! - послышался такой знакомый голос.
Валентин резко обернулся. За забором стояли они - боевые товарищи. Рычков, Косматый, Нодик, Борис. В полной боевой выкладке.
- Ребята! - закричал Валентин и бросился к забору.
- Ты тише, тише, - поднял руку сержант. - А то сбегутся доктора.
- Ребята, - бормотал Валентин и глотал радостные слезы. - Братцы, как же я рад вас видеть! А мне с вами нельзя, подполковник сказал, что я не годен. Комиссовали, понимаешь...
- Что они там понимают! - проговорил Косматый и сплюнул. - Доктора, блин.
- Там целый госпиталь, парни лежат и спят, - продолжал Валентин, пожимая руки друзьям. - Прикиньте, спят и видят сны. И я спал. А потом у меня сердчишко забарахлило, и меня колоть перестали, и я теперь не сплю. Только я ведь подполковнику не поверил, не поверил! Он, зараза, мне сказал, что все вы мне снились. Вот гад, а!
- Точно, - поддакнул Косматый и снова сплюнул.
- Ты вот что, - сказал сержант. - Давай-ка перелезай через колючку и пойдем. У нас задание новое.
- Погодите, а как же я в этом, - Валентин растерянно указал на теплый больничный халат.
- Не беда! - хохотнул Борис. - С миру по нитке - голому рубашка. Насобираем тебе шмоток, не парься!
- Погодите, а как же... Как же этот госпиталь? Тут ведь парни парятся, не живут, а спят...
- Да ты замолчал бы лучше! - с досадой проговорил Рычков.
- Малчи, чудо, да, - улыбнулся Нодик.
- Ты ж не знаешь, что у нас за задание! - сержант потер небритый подбородок ладонью. Глаза у него были какие-то растерянные. - Нам велено этот госпиталь захватить и парней всех разбудить.
- Ура! - шепотом закричал Валентин. - Только тут колючка...
- Ха! - сказал Косматый.
У него в руках оказались кусачки с длинными ручками, он мигом перекусил проволоку. Боевые товарищи перебрались через забор в два счета, быстро переодели Валентина. Косматый вручил ему "Калаш".
- Мой, родной, - Валентин сглотнул, погладил оружие, даже щекой приложился. - Спасибо, что сберег.
- Ну дык...
- Отряд! - скомандовал Рычков. - К бою готовьсь!
Они рассредоточились и короткими перебежками стали приближаться к больничному корпусу.
