Юрий Нестеренко - В двух шагах от моря

Пять недель спустя родился Тони. Мелисса промучилась двое суток; она стонала, что лучше умереть, и что она ненавидит этого ребенка. Но она не умерла, и ребенок тоже. Джордж, которому пришлось выступать восприемником, перерезал пуповину кухонным ножом. К счастью, у Мелиссы не возникло проблем с молоком. Но, едва она оправилась после родов, как в убежище случилось новое потрясение.

Дэниэл все это время не оставлял своих попыток. Жены периодически жаловались на него мужьям, мужья предупреждали Дэниэла "похорошему", пока избегая, однако, рукоприкладства, Дэниэл пытался обернуть все в шутку и, действительно, на какое-то время утихомиривался, но затем все начиналось вновь. В какой-то момент он сосредоточил основные усилия на Памелле, руководствуясь нехитрой логикой: раз ее муж -- его брат-близнец, то не все ли ей равно? Сначала подобные идеи провозглашались им как бы в шутку, но, не встретив понимания со стороны Памеллы, он разработал план, достойный пера Боккаччо. Дэниэл и Эдвард были, разумеется, очень похожи, но в довоенной жизни их не путали: Эдвард гладко брился и носил строгую "деловую" прическу, в то время как в обольстительном арсенале Дэниэла не последнее место занимали его пышная грива и щегольские усы. Да и стиль одежды у поступившего в солидную фирму Эдварда и у студента-недоучки Дэна различался обычно довольно заметно. Теперь, однако, обитателям убежища было не до строгих причесок, да и одежду они использовали одинаковую -- ту, что была запасена на складе. Так что единственным бросавшимся в глаза отличием между близнецами оставались усы. Чтобы выдать себя за Эда, Дэниэлу нужно было лишь сбрить их, подгадав момент, когда брат будет чем-то занят в другом конце убежища, а Памелла не будет об этом знать. Разумеется, он не собирался заниматься подобным маскарадом и в дальнейшем, а рассчитывал, что Памелла, поставленная перед фактом свершившейся измены, впредь будет сговорчивей.

И ему это почти удалось. Памелла даже не удивилась внезапно появившемуся мужу, который "хочет ее прямо сейчас". Он увлек ее в помещение склада, уже избавленное от части коробок, и приступил к делу. Однако, как видно, в сексуальном поведении братьев имелись значительные различия, которые женщина сразу почувствовала. Заподозрив неладное, она громко закричала: "Эдди! Эдди! " Ее бы никто не услышал -- в ту пору звукоизоляция помещений убежища была полной -- но Дэниэла подвело самообладание: он принялся зажимать своей жертве рот. Она стала отбиваться; довольно долго они барахтались среди контейнеров, набивая синяки и шишки, и наконец, полуголые, выкатились в дверь практически под ноги Эдварду, искавшему свою жену.

Тот сразу все понял и набросился на братца. Драка была жестокой; прибежавшим позже остальным мужчинам еле удалось их растащить. Джордж объявил общее собрание; на нем избитому и окровавленному донжуану было объявлено, что, если он не прекратит своих фортелей, в следующий раз его просто кастрируют, и по голосу Джорджа нельзя было сказать, что он шутит. Дэн молча выслушал это и угрюмо поплелся за аптечкой, чтобы обработать раны.

А три дня спустя, когда все сидели за завтраком, вошел припозднившийся Дэниэл. "Садись, пока мы не съели твою порцию", -- приветствовал его Джордж. "Угу", -- ответил Дэниэл и сделал еще три шага вперед. А потом выхватил из-за спины пистолет и начал стрелять.

Он стрелял очень быстро, и даже сам факт наличия у него пистолета оказался полной неожиданностью. Никто ничего не успел сделать, все пребывали в оцепенении. Первой пулей он убил наповал сидевшую с краю Энн Хорсмэн. Следующей тяжело ранил ее мужа. Третья пуля досталась Памелле; она умерла три часа спустя от внутреннего кровотечения (хороший хирург с соответствующими инструментами мог бы ее спасти). Дэниэл перестрелял бы всех, но, когда рука с пистолетом повернулась в сторону Эдварда, вместо выстрела раздался щелчок. Патрон перекосило в патроннике.

Эд и Джордж вскочили со своих мест и бросились на брата. Тот все пытался выстрелить, но у него выбили пистолет, повалили, впечатав лицом в бетонный пол, и скрутили руки за спиной ремнем. Тут подоспел и Дэвид, замахиваясь стулом, но, увидев, что враг уже обезврежен, опустил свое оружие.

"Пристрелите его", -- сказал Дэвид. "Нет, -- с достоинством возразил Джордж, -- даже и в убежище мы остаемся американцами, и будем судить его по американским законам. " "Ну как знаете, -- пожал плечами Дэвид, -- если все произошедшее еще не отбило у вас охоты ломать комедию, то вы, конечно, в полном праве. " В этот момент воздух прорезал тонкий вибрирующий визг -- это забилась в истерике Мелисса.

Быстро выяснилось, что из затеи "судить по американским законам" ничего не выйдет -- юридического образования ни у кого не было, а в убежище не оказалось экземпляра уголовного кодекса. Брать на себя роль адвоката тоже никто не захотел. Джордж огласил обвинение ("умышленное убийство и покушение на убийство") и спросил обвиняемого, что тот может сказать в свое оправдание. Дэниэл, который сидел, привязанный к стулу, поднял на него мутный взгляд и вдруг начал уверять, что он на самом деле не Дэниэл, а Эдвард, что, пока они возились с ранеными, Дэниэл сумел освободиться, напасть на Эдварда, связать его и усадить на свое место. Это была, разумеется, полнейшая чушь, и все это понимали, и все же кое-кому стало не по себе от этих слов. Различить братьев действительно было проблематично -лица обоих были разбиты еще с прошлой драки, а в точную конфигурацию ссадин и синяков прежде никто не всматривался.

Джордж поспешно заявил, что лишает подсудимого слова (для этого пришлось заткнуть рот Дэниэла кляпом), и обратился к присяжным (в их роли выступали Эд, Магда и с усмешкой согласившийся "поучаствовать в балагане" Дэвид; Мелисса все еще была не в себе). Присяжные, естественно, единогласно вынесли вердикт "виновен", и Джордж со всей серьезностью и торжественностью зачитал смертный приговор. "... привести в исполнение немедленно", -закончил он.

"Подожди, -- остановил его Дэвид. -- У нас на руках труп и, вероятно, скоро будет еще два, не считая его. ("Ты мою жену раньше времени не хорони! " -- взвился Эдвард. ) Ты хочешь разделывать их сам? Пусть это сделает он, тем паче, что у него уже есть опыт. "

"Ты что же предлагаешь, развязать его и дать ему в руки топор? " -удивился Джордж.

"А почему нет? Просто держи его на прицеле. И пусть он знает, что если рыпнется, получит пулю не в голову, а в яйца. "

Джордж согласился, что это резонно. Эдвард закричал (не слишком последовательно по отношению к своей предыдущей реплике), что не позволит этому подонку вновь прикоснуться к телу его жены. Однако двумя голосами против его одного (при воздержавшейся Магде, заявившей, что ее тошнит от них всех) предложение Дэвида было принято. Решено было, что все тела должны быть разрублены одновременно, иначе пришлось бы снова отбирать у Дэниэла топор и вязать его -- а никто не был уверен, что даже и под дулом пистолета это безопасно.